Питерский двор-колодец – это не подарок. Он не только узок, темен и высок, но и обязательно обшарпан, штукатурка – клочьями, провода – гроздьями, мятые водосточные трубы, сбитые ступеньки – в общем, местечко для сталкера-любителя, а если калитка не заперта – то почему бы нетвердо стоящему на ногах гражданину не завернуть сюда и не справить нужду. Что и происходило регулярно во дворе на улице Полозова, 8 – пока в подвале не поселился Нельсон. Выглядит Нельсон, как видавший виды пират – длинные сивые кудри, орлиный нос, ленивая походка, но с его появлением двор преобразился.
Зайдешь, бывало – прямо из стены вылетает мотоциклист, велосипеды парят в воздухе, в кресле сидит огромный медведь, на пеньке пристроился телефон, детские домики с птицами, пропеллерами, игрушками в окошках, растут, как грибы, а главное – каждый сантиметр угрюмого пространства расцвел, даже водосточные трубы и кирпичи покрылись затейливым орнаментом. Но главная фишка – в самом центра двора: два старых выпотрошенных “Жигуля” Нельсон не просто ярко раскрасил, но превратил в остроумные инсталляции – и крылышки у них прорезаются, и затейливые башенки на головах возвышаются, и всякая всячина внутри понапихана. Одна надпись чего стоит: “Лада Грузолёт-17”. Надписей тут вообще хватает – в основном, философских: “Кто понял жизнь, тот не торопится”, “Жизнь не равна, но справедлива”. На асфальте – карта, розовые пятна “островов”: “Васька”, “Гоа”, “Мальта”, “Валаам”, “Сахалин”, “Канары”. Да и сам двор превратился в остров – остров Нельсона, попавший во все неформальные путеводители по Петербургу.
Нельсон, художник и бард, не скрывает, что потерпел в жизни некое бытовое крушение – вот и живет теперь тут в подвале под вывеской “Храм песни”, в компании с вороной Василисой. Местные жители его обожают. Еще бы: его фантазия преобразила не только двор, но и ошивавшихся в нем подростков, которые раньше ломали все, что попадется под руку, а теперь – ни-ни: ни одна игрушка из инсталляций не пропала, ни одна деталь в “Грузолётах” не поломана – дети всех возрастов приходят сюда и часами залипают, лазая по домикам и горкам, трогая руками диковинки, разглядывая оленьи рога и кеды, торчащие из стен.
Разве сравнить эту волшебную страну с казенными детскими площадками на одно лицо. Взрослые приходят к Нельсону посидеть, поболтать, приносят еду, заботятся о нем и гордятся – вот ведь счастье-то привалило. Одна из здешних надписей – “Вирус позитива”, и, видимо, большинство этим вирусом заражаются – но не все. Кто-то решил, что ни с кем не согласованное буйство красок – это непорядок – и стукнул.
Пришли. Сказали убрать. Местные возмутились – не дадим. 8 ноября прошло собрание – большинство проголосовало за сохранение дворика, против были всего двое. Районная администрация обещала, что окончательное решение будет принято 10 декабря, но обманула: 28 ноября приехал трактор Жилкомсервиса и снес половину Нельсоновых инсталляций, в том числе обожаемые детьми машины. Да, это железный лом, стоявший тут незаконно – но разве законно такой же лом стоит на здешних улицах долгими зимними месяцами, занимая драгоценные парковочные места, обрастая сугробами и не давая убирать снег с проезжей части? Что-то я не видела вокруг этих грязных сугробов озабоченных людей в желтых жилетах, которые бы убирали то, что действительно мешает людям и портит им настроение. Но стоило превратить эти развалюхи в предметы радости и красоты – и они тут же стали кому-то мешать, тут же оказалось, что ЖКС не может потерпеть их во дворе, где они вообще никому и никогда не мешали. Незадолго до катастрофы жители окрестных домов как раз обсуждали – а хорошо бы тут иногда концерты проводить и чтения стихов – и вот… не уберегли.
Когда я спросила у Нельсона, что его заставляет вкладывать в этот двор столько труда, он ответил словами, которые мне надолго запомнились: “Мы забываем, что жизнь дана нам как ценный дар и все время на что-то жалуемся, а на самом деле все в наших руках, надо просто учиться устраивать себе радости, не зависящие от властей”. Он и устраивал – и все вокруг тоже учились радоваться. Трудно отделаться от мысли, что именно это, а не беззаконные останки машин так напрягли местных чиновников, велевших все снести. Как же это – кто-то в отдельно взятом дворе решил получать удовольствие не по их указке – и главное, от этого самодельного пирога ничего не отпилить. Ведь катастрофа острова Нельсона – совсем не единственная в городе: люди в желтых жилетах с надписью “ЖКС” методично уничтожают то необычную клумбу, много лет лелеемую пенсионерами, то разведенный перед скучной панелькой веселый садик с нарядным чучелом посередине, то необычный палисадничек, скрашивающий унылые стены, - короче говоря, все живое и нестандартное, все, что заставляет брови прохожего взлететь, а губы растянуться в улыбке. И вряд ли они зачищают пространство сами – это мертвая каста чиновников, как армия зомби, безошибочным нюхом реагирует на все живое и немедленно дает команду уничтожить.
У этой армии есть добровольные помощники, зараженные тем же вирусом тления, “бдительные граждане” – и не важно, на кого они пишут доносы, на блогера, сказавшего неправильное слово, или на бабушку, посадившую у дома неправильный цветок. Отличительная черта этой серой армии – она все время врет: бдительные граждане врут, что их доносы – во имя блага окружающих, чиновники врут, что ночей не досыпают, прислушиваясь к мнению подотчетного населения. На самом деле они ловят сигналы только бдительных граждан, а всех остальных граждан глубоко презирают и боятся, как бы они не проснулись и не сделали чего-нибудь своими руками. Иногда это имеет самое банальное объяснение: сделает чей-то веселый папа детскую площадку из причудливых пней и катушек от кабеля, все в восторге, дети сбегаются со всего микрорайона – но ее в одночасье сносят, потому что как же тогда получит свою копеечку дружественное администрации ООО, лепящее под копирку свои скучные горки и качельки по всем дворам? Но чаще всего даже деньги тут ни при чем, реакция идет на рефлекторном уровне: позволить людям сделать что-то не по административным лекалам – это значит поделиться властью: сегодня они свой дворик обустроят, а завтра придут и ткнут администрацию носом в неубранный снег, а потом, чего доброго, и на муниципальные выборы двинут. Не-ет, пусть уж лучше привычно топчутся в загаженных дворах и не покушаются на творческие порывы.
В тот самый день, когда разрушали дворик Нельсона, на той же Петроградской стороне в арке на Каменноостровском, 6 появились первые в городе согласованные с жильцами с властями цифровые фрески. И это прекрасно, но что-то мне подсказывает – какой-нибудь бдительный гражданин наверняка уже строчит донос о том, что согласование выдано неправильное, так что никакой уверенности в том, что начинание приживется, нет. Запретили же наши парламентарии столь любимые школьниками квесты, и ничего.
За Нельсона я спокойна: Нельсон – на стороне жизни, он, конечно, погрустит, но пошепчется со своей вороной Василисой, отряхнется и сделает еще что-нибудь крутое – так что опять туристов к нему поведут. А вот за нас печально – крушение каждого островка радости и свободы – это наше поражение, связанное одной ниточкой и с ямами на дорогах, и с закрытием сельских больниц и библиотек, и с Шиесом, и с фабрикацией уголовных дел по экстремистским статьям, и с дедовщиной в армии: в основе всех бед лежит одно и то же презрение к людям и ненависть к свободе.
Софья Рогачева – журналист
Высказанные в рубрике "Мнения" точки зрения могут не совпадать с позицией редакции
