20-летний Александр Кондратьев из карельского Беломорска ушел на войну искать отца, который завербовался на фронт из тюрьмы и пропал в Украине. А заодно – заработать денег для матери, у которой еще несколько малышей. В итоге Александр пропал в первый же день, когда его вместе с другими контрактниками сразу же отправили на боевое задание, теперь его самого ищет мама. А отец, наоборот, нашелся – он сих пор воюет в Украине. Корреспондент издания "Окно" рассказывает историю семьи Кондратьевых.
Текст: "Окно"
В семье Розы Кондратьевой из карельского города Беломорска семеро детей от трех мужчин. Этим летом старший сын Розы, 20-летний Александр вернулся со срочной службы и узнал, что его родной отец Павел, отбывавший 12-летний срок в колонии за убийство, заключил контракт с Минобороны, отправился на войну в Украину и пропал. Александр решил тоже пойти на войну – найти отца и заработать денег. Роза узнала об этом, когда сын был уже на фронте.
После возвращения со службы Александр устроился на работу продавцом в поселке Сосновец, но все время жаловался, что в магазине мало платят. Пойти на контракт ему предлагали еще во время срочной службы, всплывала эта тема в разговорах и после возвращения домой.
– Он мне еще из армии когда звонил, говорил, что хочет контракт заключить. Как раз незадолго до этого началась война в Украине, – рассказывает Роза. – Я ему отвечала: нет, сынок. Вырвалось у меня даже тогда: если ты контракт подпишешь, ты для меня умрешь. Потому что ты оттуда не вернешься. Не отдам тебя войне, не для этого я тебя растила. Ну он сказал: ладно, хорошо, не буду подписывать. Но обиделся на меня, что запретила.
Родной отец Александра был осужден на 12 лет за убийство, успел отсидеть шесть лет в колонии в Ленинградской области, откуда постоянно звонил сыновьям. Прошлой осенью они узнали, что отец заключил контракт с Минобороны и ушел на войну.
– Отец его с 5 декабря на связь не выходил, думаю, это Сашу подтолкнуло к контракту: он искал его, писал везде, звонил. Когда мы с Сашей последний раз говорили по телефону, он мне сказал: если со мной что-то случится, пожалуйста, найди отца и похорони его, – рассказывает Роза.
Летом Роза с младшими детьми уехала в отпуск, а Саша остался "на хозяйстве" – следить за домашней скотиной. После возвращения семьи он сказал матери, что уволился из магазина и уезжает на вахтовую работу.
– Он позвонил и сказал сначала, чтобы мы его домой не ждали и закрывали дверь: мол, завтра приду. А назавтра попросил собрать ему вещи и сказал, что уехал на вахту в Ярославль. Я говорю: "Что ты там забыл? Ты же в магазине работаешь?" Но он сказал, что в Беломорске у нас денег мало, а у нас большая семья, дети маленькие, младшему еще полутора лет нет. Сказал, что мне будет помогать. Ну я ему ответила, что всех денег не заработаешь, – вспоминает тот разговор с сыном Роза.
1 июля Александр уехал в Ярославль, позвонил матери и сообщил, что идет устраиваться на работу. Потом пропал на несколько дней. Роза от знакомых узнала, что сын подписал контракт.
– Я ему пишу: сынок, ты что, контракт подписал? Нет, говорит, это неправда. Потом мне позвонила сестра и тоже сказала про контракт. Я не поверила, но оказалось, что он на тот момент уже был в учебке. Ну потом Саша мне сам написал: мамочка, прости меня, я очень тебя люблю, да, действительно, я на СВО (так российские власти и СМИ называют войну в Украине. – "Окно"), береги себя и малышей. Я, конечно, расплакалась… Нам же денег хватает, на жизнь, на еду. Вот в этом году в отпуск выбрались даже. У нас еще один сын тоже контрактник, но он в Новороссийске служит, они на СВО не ходят. Он выслал нам денег, и мы с малышами на юг поехали. А Саша очень хотел тоже денег заработать, хотел, чтобы я им гордилась. Я ему говорю: я и так тобой горжусь, но это же война, это не то же самое, что в армии в дежурстве постоять, – говорит Роза. – Я не понимаю, почему он это все сделал втихаря от меня. Все знали, кроме матери. Может, ему надоело, что надо было следить за хозяйством, свободы не дают. Мы тогда поругались даже.
После того разговора Александр ей часто звонил и успокаивал, мол, с ним все хорошо. 12 июля сообщил, что их отправляют в Луганск. Просил не звонить, потому что им нельзя было включать телефоны. Обещал сам позвонить 14 июля, но звонка Роза так и не дождалась. Она предполагает, что Александра сразу с поезда отправили на боевое задание.
Спустя несколько дней Роза начала звонить в военкомат, выяснила номер части, дозвонилась до сборного пункта в Ярославле, но в ответ ей каждый раз отвечали одно и то же: "Активен, на боевом задании".
12 августа ей ответили, что Александр числится пропавшим без вести с 17 июля.
– Я так понимаю, что с того первого задания они и не вернулись, пропали. В сентябре наш военкомат выдал мне справку о том, что сын пропал без вести, – рассказывает Роза. – Мы буквально сегодня с военкомом говорили. Он мне позвонил и сказал, что должен мне выдать официальное письмо о пропавшем. Я ему говорю: вы же мне уже выдавали. А он ответил: ой, простите, вас просто так много, я запутался уже.
В военкомате Беломорска, по словам Розы, сотрудники даже не знали, что ее сын ушел на войну, потому что он подписывал документы в Ярославле. Искать начали с помощью сотрудников военкомата, которые помогли написать заявления на розыск.
– Когда война началась, мы с Сашей много про это говорили. Мне очень жалко мирных людей, я уже тогда понимала, что потерь много. А сейчас, вот честно, я в военкомате в таком состоянии была, я на них просто кричала: как вы можете им позволять контракты заключать, это же дети? Они в 20 лет еще дети, понимаете, они еще жизни не видели. Неужели вы не можете их отговорить, зная, что там происходит? Вы же знаете, что они не вернутся! Они там на меня посмотрели и говорят: мы вас, конечно, понимаем, но что мы можем вам сказать… Да ничего вы мне сказать не можете. Вы мне моего ребенка найдите и домой верните. А в военкомате говорят: ну мы ищем. А как они отсюда могут найти? Там эта воинская часть – как проклятое место, кто бы ни попал туда, эта Макеевка, откуда никто не возвращается. Как будто замкнутый круг, – говорит Роза.
Кроме официального извещения матери дали направление на ДНК-тест. В морге Ростова-на-Дону, куда свозят тела погибших военных, правда, сказали, что только вносить результаты ДНК-теста будут в базу до шести месяцев.
– Я стала везде писать посты, в соцсетях, в телеграм-чатах. Недавно мне один мальчик написал. Увидел Сашину фотографию и сказал, что знает его. Обещал написать, если что-то узнает, но пока ничего не написал. Командиров части вообще не найти. Я уже нашла командира другой части, попросила помочь, но он ответил, что со мной его помощник свяжется. Но так и не связался. Еще один мальчик был с Сашей в учебке, но куда их потом отправили, он не знает. А еще один написал, что те, кто в Макеевку заходил в те дни, их очень много там осталось лежать. Именно в те дни, когда Сашу туда отправили. И никто не знает, есть там мой сын или нет, а если и знают, то не говорят, – рассуждает Роза.
Павла – отца Саши – найти удалось. По словам Розы, он жив и все еще воюет в Украине. Об этом ей сообщили в военкомате, когда она в очередной раз обратилась туда с просьбой найти сына.
– Когда Саша уже пропал и я пришла в военкомат, у меня спросили, где второй родитель. На СВО, говорю, пропал. А потом в военкомате мне и сообщили, что Павел жив-здоров, служит, но все остальное теперь только свекрови сообщают, потому что мы в разводе больше 10 лет, я с ним связь не поддерживаю давно. Но сыновьям он звонил, раза два в месяц. Связи с ним сейчас нет никакой, о том, что его сын ушел на войну и пропал, Павел не знает.
Роза продолжает искать сына через соцсети и военкомат.
– Когда мне сказали, что Павел (отец Александра. – "Окно") нашелся, даже мысль была: лучше бы не его, а сына нашли. Мы сегодня с военкомом разговаривали, и он мне сказал, что если его не найдут, то через полгода признают погибшим. Но нам для этого надо будет в суд идти. А что, спрашиваю, делать, если я не хочу сына погибшим признавать? Тогда, говорит, он будет продолжать считаться пропавшим без вести. Но если в течение трех лет мы не обратимся в суд, то потом его все равно признают погибшим. Но я все равно буду искать и буду надеяться. До последнего, сколько сил будет.
Число российских военнослужащих, убитых на войне в Украине, на конец сентября составило 71 057 человек. Об этом заявили "Медиазона" и Русская служба Би-би-си, которые ведут поимённый подсчёт потерь. Исследователи уточняют, что это только те погибшие, чьи имена удалось установить по открытым источникам, а реальное число потерь может быть значительно выше.
Больше половины всех погибших до февраля 2022 года не имели отношения к армии. Около 20% всех убитых – добровольцы. С октября прошлого года начался рост потерь среди добровольцев, а с сентября этого года их стало гибнуть больше, чем других категорий участников войны, в том числе мобилизованных и заключённых, завербованных в тюрьмах и колониях.
