Росфинмониторинг внес в список экстремистов и террористов брата депутата Госсовета Коми и "иноагента" Виктора Воробьева Илью Воробьева из-за донатов ФБК. Илья уже два года не в России, а Виктор продолжает заниматься политикой в Сыктывкаре и уезжать не планирует. Корреспондент "Окна" поговорил с братьями о причинах уголовного дела.
Текст: "Окно"
В середине сентября на 33-летнего Илью Воробьева, который, в отличие от брата, никогда не являлся заметным политическим активистом, возбудили уголовное дело по статье о финансировании экстремизма и терроризма из-за донатов Фонду борьбы с коррупцией (ФБК). Переводы Илья якобы сделал с сентября 2021-го по февраль 2022 года (в июне 2021 года российские власти признали ФБК экстремистской организацией. – "Окно").
По словам Ильи, до войны он какое-то время действительно отчислял пожертвования ФБК, но после его признания экстремистской организацией никаких донатов не отправлял.
По месту жительства Ильи Воробьева в Москве и в квартире, где он зарегистрирован в Сыктывкаре, прошли обыски.
– Адрес, по которому проходил обыск, – это действительно моя съемная квартира в Москве, которую я освободил, когда уехал из России, – говорит Илья Воробьев. – Это было больше двух лет назад, и сейчас там, наверное, уже живут другие люди. Я не знаю, что силовики там искали. В нашей квартире в Сыктывкаре я не живу уже 14 лет, только на праздники приезжал. Искать какие-то мои вещи там вообще бессмысленно. Квартира принадлежит маме, но ее дома не было, когда все это происходило. Был Виктор, который там периодически живет.
Виктор Воробьев назвал обыск "легализованным ограблением", с помощью которого силовики хотели нанести материальный ущерб и помешать его текущей деятельности, изъяв технику, которая будет "пылиться на складах вещдоков годами". Депутата допросили по делу брата и после допроса взяли подписку о неразглашении. Виктор Воробьев написал, что ни подозреваемым, ни обвиняемым по какому-либо уголовному делу он не является, а целью визита силовиков было, вероятнее всего, "порыться" у него дома и найти хоть что-нибудь, за что можно было бы зацепиться.
– Боюсь, что здесь силовиков ждёт тотальное разочарование. Моя деятельность полностью легальна, даже с учётом нынешнего состояния законодательства, – написал Виктор на своей странице в фейсбуке.
"Из-за уголовного дела что-то и изменится"
В Москву Илья Воробьев переехал в 2008 году, когда поступил на мехмат МГУ. Прошел без экзаменов, поскольку был победителем нескольких республиканских олимпиад по математике. После окончания факультета три года учился в аспирантуре, и в 2017 году, защитив диссертацию, стал работать по специальности. Жизнь в столице Илье нравилась, денег хватало. Молодой математик поддерживал оппозицию, ходил на митинги, но уезжать из России не собирался. Все изменила война.
– Меня 27 или 28 февраля задержали в Москве на антивоенном митинге, – рассказывает Илья. – Я заплатил штраф 15 тысяч рублей. Тогда же разные профессиональные сообщества публиковали открытые письма против войны. Было письмо математиков, под которым стояла и моя подпись. В начале марта я взял на работе отпуск за свой счет, собрался и улетел из Москвы в Грузию. Собирался быстро и к маме съездить не успел. А уволился уже потом. В России и раньше были правила, по которым сотрудники вузов не должны работать за рубежом, но все на это закрывали глаза, а когда много людей уезжать стало, они правила ужесточили. Я пробыл в отпуске до окончания контракта, и все. Из Сколтеха (Сколковский институт науки и технологий. – "Окно"), с моего последнего места работы, очень много людей уехало, об этом писали еще в 2022 году. И вообще очень много людей уехало. У меня есть чатик моего курса мехмата, если посчитать, 70% выпускников, наверное, уже за границей.
В Грузии Илья сразу же начал искать работу в Германии и, благодаря наработанным связям с немецкими коллегами и научным публикациям в зарубежных журналах, нашел вакансию очень быстро. На получение рабочей визы ушло несколько месяцев. Собеседование перед трудоустройством в университет Мюнхена было скорее формальным.
– Я в принципе, уже уезжая, был уверен, что найду работу по специальности, – говорит Илья. – Ну, если не найду, переквалифицируюсь в программиста, соответствующие навыки у меня есть. И нашел работу в университете. Здесь, в Германии, вообще кадры востребованы, особенно если они квалифицированные. С коллегами я общаюсь на английском, для работы моего уровня знания языка вполне достаточно. Те из них, кто знает, что против меня возбуждено уголовное дело, сочувствуют. Все всё понимают, в общем. Друзья и бывшие коллеги в России тоже. Пока со всеми нормально поддерживал контакт. Не знаю, может быть, теперь из-за уголовного дела что-то и изменится.
В Мюнхене за два года у Ильи Воробьева сформировался не только немецкий, состоящий из коллег, но и русский круг общения. В Германию после начала войны уехали многие его московские друзья, часть из них тоже живут теперь в Мюнхене. Илья говорит, что в эмиграции за российской политикой следит не так внимательно, как это делал дома, но все равно остается в курсе происходящего. В день смерти Алексея Навального Илья вместе с другими россиянами выходил на акцию на площади Европы в Мюнхене.
– У нас в этот день конференция по безопасности проходила, – вспоминает Илья. – Люди из команды Навального приехали, жена его Юлия, Екатерина Шульман. Много кто, в общем. И вечером стали собираться на акцию. Все, конечно, были в шоке, очень большая трагедия.
Несмотря на интересую работу, достойную зарплату и хорошие перспективы в Германии, Илья бы не уехал из России, если бы не война. Он надеется, что когда-нибудь вернется в Москву.
– Понятно, что сейчас о том, чтобы вернуться в Россию, говорить бессмысленно, это просто означает сесть в тюрьму, – говорит Илья. – Но когда-нибудь все-таки хотелось бы вернуться. Потому что, несмотря на все происходящее, есть все-таки ощущение того, что Россия – это все еще наша страна. Ощущение родины. А что касается моего уголовного дела, вряд ли там какое-то развитие будет интересное.
"Я не был связан с ФБК"
Илья Воробьев предполагает, что причиной уголовного дела против него с большой вероятностью могла стать деятельность старшего брата-депутата. Виктор Воробьев говорит, что силовики могли возбудить дело против Ильи и в рамках обычной "рутинной работы".
– На самом деле сложно здесь дать однозначный ответ, потому что одно другому не мешает и никак не противоречит, – поясняет Виктор. – Были, возможно, какие-то претензии вялотекущие к нему, а тут знакомая фамилия и знакомый адрес прописки. Почему бы и не совместить? Я думаю, что его дело могло действительно возникнуть в ходе какой-то рутинной работы органов госбезопасности. А потом это просто стало удобным поводом провести обыск у меня дома. Мой брат с тех пор, как переехал в Москву, ну, бывал в Сыктывкаре на Новый год, и то не каждый год. Искать в этой квартире что-то, кроме его детских вещей, абсолютно бесполезно. Хотя следователей в процессе обыска интересовали не его вещи, а мои. Это, как мне кажется, вполне показательно.
Виктор Воробьев говорит, что, несмотря на обыск, уезжать из страны не собирается и продолжит свою работу. Он намерен заниматься региональной и федеральной политикой, как делал это до сих пор, учитывая все "обычные риски занятия политикой в России". По его словам, появившаяся в провластных СМИ информация, о том, что он является бывшим сотрудникам ФБК, не соответствует действительности.
– Я никогда не был связан с ФБК вообще. Больше десяти лет назад я был руководителем аппарата Петербургского отделения партии, которая сначала называлась "Народный альянс", потом "Партия прогресса" и "Россия будущего", – объясняет Виктор. – Желание руководства ФБК формировать руководство партии из своих рядов, а не из местных активистов, было предметом серьезных внутрипартийных разногласий. И я был как раз на стороне тех, кто поддерживал продвижение местных активистов в руководство партии. Поэтому информация о том, что я какой-то там бывший функционер Фонда борьбы с коррупцией, – откровенная ложь. Более того, я уже давно не поддерживаю то, что они делают, особенно сейчас, раскалывая оппозицию. Мне с ними не по пути. Просто кому-то, видимо, очень хочется увязать меня с ФБК, чтобы как-то это выставить в негативном свете для следствия.
Текущие проблемы Воробьева занимают гораздо больше времени и сил, чем недавний визит силовиков. Сейчас он пытается через суд оспорить статус иноагента, полученный еще в 2022 году. Единственным доказательством "иностранного влияния", которому якобы подвергся Воробьев, является его упоминание на сайте проекта "Инотека", созданном "ОВД-Инфо", который является иностранным агентом. С иноагентским статусом, в соответствии с поправками, принятыми Госдумой в мае 2024 года, он не может ни сохранить за собой место в республиканском Госсовете на оставшееся время полномочий, ни выдвинуться снова.
– В ноябре истекает срок в 180 дней с момента принятия поправок, в течение которого я либо сниму с себя статус иноагента, либо лишусь мандата, – говорит Виктор. – Я уже прошел все суды и сейчас готовлю обращение в Конституционный. Интересно, что в этом году я выдвигался в депутаты сельского поселения, но избирком мне отказал из-за моего статуса. В то же время у нас на сельских выборах может баллотироваться даже иностранец. Например, гражданин Киргизии или Туркмении, на основании российских законов и международных договоров. А мне с российским паспортом депутатом стать нельзя. Совершенно абсурдная ситуация.
По словам Виктора Воробьева, с братом после его отъезда в Москву он виделся очень редко и их общение, как и с другими родственниками, сводилось к телефонным разговорам и взаимным поздравлениям с праздниками.
– В эмиграции можно защищать какие-то интересы эмигрантов, а российской политикой нужно заниматься в России, – говорит Виктор. – Если я решу в какой-то момент перестать заниматься политикой, то рассмотрю какие-то другие варианты для себя. А сейчас я депутат Госсовета Республики Коми.
В реестр экстремистов и террористов Росфинмониторинга каждый месяц попадают сотни людей не только из России, но и из других стран. Это и подозреваемые в теракте в "Крокус Сити Холле", и режиссер Женя Беркович, драматург Светлана Петрийчук, 13-й чемпион мира по шахматам Гарри Каспаров, журналист Евгений Киселев, супруга Алексея Навального Юлия и другие. По состоянию на 14 сентября в реестре числятся 15 446 "террористов и экстремистов", в том числе 93 ребенка.
