Депутаты Госдумы предлагают закрыть в Петербурге музей современного искусства "Эрарта". Глава фракции "Справедливая России – за правду" Сергей Миронов возмутился некоторыми экспонатами, а также тем, что музей, по его мнению, слишком нравится иноагентам.
Текст: "Окно"
Выступая перед журналистами Миронов попросил показать фотографии некоторых экспонатов, которые ему больше всего не понравились. Первой большая матрешка, стенки которой изнутри утыканы шипами. Работа называется "Welcome to Russia".
"Захлебываются от соплей, я называю вещи своими именами, иноагенты. Хвалят, кричат криком "ура, ура, ура, какой музей, какой замечательный", дурят наших людей, дурят нашу молодежь. И все делают вид, что так и надо. …То, что в моем родном городе Петербурге, родине президента – недопустимо!” – заявил Миронов.
В колючую матрешку можно зайти, и, по замыслу автора Евгения Кондратьева, сделать фото на память и пристально изучить ее внутренний мир. "Это очень крутая метафора нашей жизни – снаружи – показной ура-патриотизм, педалирование культурными паттернами с целью подчеркивания собственной эксклюзивности, мнимый блеск и нарядность, внутри – суровая правда, жалящие острия общей ограниченности, нежелания менять действительность, серость окружающей среды, равнодушие, душащая атмосфера", – написал один из посетителей выставки.
Не меньшее возмущение Сергея Миронова вызвал и другой арт-объект под названием "Большой брат": яйцо в гнезде из колючей проволоки, на которое сверху направлен пистолет – установленный там, где по логике ожидаешь увидеть микроскоп. Депутат счел, что автор этой работы Юлий Рыбаков выступает против увеличения рождаемости.
По мнению Миронова, "такие объекты направлены на уничтожение традиционных ценностей, причем даже екатеринбургский Ельцин-центр по сравнению с Эрартой курит в сторонке". Депутат заявил, что такое положение дел недопустимо в Петербурге и предложил губернатору Беглову помочь навести в городе порядок.
По словам Владимира Назанского, который 12 лет, до осени прошлого года, курировал выставки “Эрарты”, его поразило, что Миронов "узнал о музее на 15-м году его существования.
– А еще удивительно, что этот политический лузер призывает даже не убрать несколько возмутивших его экспонатов, а сразу закрыть крупнейший музей современного искусства в России, который ежегодно посещает полмиллиона человек. Его культурный уровень тоже вызывает вопросы: он называет матрешку символом России. Я-то думал, что символ России - это Пушкин, Толстой, Достоевский, а не матрешка, сделанная по японским образцам только в конце XIX века, – говорит Назанский.
"Нашёл ещё одних врагов"
"Эрарта" – это сокращенное "эра арта", "эпоха искусства". Это первый музей современного искусства в Петербурге, он открылся в 2010 году и стал одним из самых посещаемых в городе. Основала его коллекционер Марина Варварина, вдова мультимиллионера Дмитрия Варварина, убитого в 2000 году. Музей занимает пятиэтажное здание постройки 1951 года, в котором раньше был райком, а после него – НИИ синтетического каучука им. С.В. Лебедева.
В "Эрарте" собрано около 3000 работ – графика, скульптура, инсталляции, видео-арт, их авторы – художники со всей страны, разных поколений и направлений. Среди них – Завен Аршакуни, Владимир Овчинников, Владлен Гаврильчик, Валерий Лукка, Евгений Ухналев, Николай Копейкин и другие признанные мастера.
За 15 лет своего существования музей занимался не только выставками и экскурсиями – с 2013 по 2015 годы он проводил фестиваль синтеза искусств Cross Art, несколько лет на его площадках проводились концерты, спектакли и лекции в рамках проекта "Эрарта" Сцена". В музее работает несколько кинозалов, где демонстрируются образовательные программы.
Ежегодно "Эрарта" проводит около 40 выставок, в разные годы здесь выставлялись скульптуры Сальватора Дали, китайского художника-невидимки Лю Болина, российского классика Георгия Фрагнуляна, fashion-фотографа Марио Тестино и многие другие.
National Geographic назвал "Эрарту" одной из главных культурных жемчужин Петербурга, музей вошел в десятку лучших музеев России по мнению туристического портала TripAdvisor, энциклопедия искусства Oxford Art Online посвятила "Эрарте" отдельную статью и гид по постоянной экспозиции, а издание Financial Times назвало музей одним из самых интересных городских пространств Петербурга.
Известный художник-нонкорформист, бывший депутат Госдумы Юлий Рыбаков замечает, что в его работе нынешних депутатов возмутило "не то, что там есть, а то, чего там нет".
– Он же сказал – пока мы так озабочены ростом рождаемости, я изобразил пистолет, который стреляет в яйцо. Ну это же полная глупость, работа называется "Старший брат" – там пистолет cторожит яйцо, лежащее в гнезде колючей проволоки.
Матрёшка с шипами, по мнению Рыбакова, демонстрирует позицию автора по отношению к пропаганде, "за которой скрываются зубы волкодава" – неудивительно, что этот образ разозлил депутатов. Но в целом наезд на "Эрарту" художник объясняет беспокойством Сергея Миронова за свою репутацию: известно, как он любил Пригожина – всем памятна одиозная фотография с пригожинской кувалдой.
– Теперь он страшно озабочен необходимостью всё время подтверждать верность курсу и любовь к президенту, к традиционным ценностям, и вообще, что он свой – поэтому он бежит впереди паровоза. Вот нашлась какая-то дурацкая тема – хотя бы тут взять и сказать: ребята, я-то с вами, смотрите, я даже нашёл ещё одних врагов. Для Хрущёва ругань на современное искусство была естественной реакцией дремучего мужика. А здесь это просто политическая конъюнктура, в которой просто нужны поводы, чтобы подтверждать свою любовь к отцу-президенту.
– Нацисты вот тоже "дегенеративное" искусство преследовали – почему тоталитарные режимы так ненавидят актуальное искусство?
– Потому что оно неконтролируемое и существует вне идеологии. Но, повторяю, в данном случае это даже не гонения – на современное искусство Миронову наплевать, ему надо подтверждать свою лояльность.
В советское время Юлий Рыбаков, как художник-нонконформист, прошел гонения и лагеря и ему очевидно, что сегодня все возвращается вспять.
– Охота, видимо, идёт уже давно, они соревнуются, кто больше найдёт врагов народа – тот и орел, друг перед другом выпендриваются, доказывая верность новому курсу. Тысячи доносчиков рыскают по интернету в поисках очередного врага народа, на которого надо написать донос и засадить его в тюрьму. А потом хвастаются между собой, кто сколько доносов написал. В советское время тоже были доносчики, но такое публичное сафари никто не устраивал, никто этим не хвастался, даже стеснялись этого и не очень хотели, чтобы кто-то об этом знал. А то, что сейчас происходит, это настоящее нравственное падение.
При этом Рыбаков замечает, что в России уже были времена, когда властям даже пришлось ввести правило: "доносчику первый кнут" – из-за огромного количества ложных доносов.
– В пыточный приказ запихивали и жертву, и доносителя и били кнутом обоих, а доносчика первым – чтобы либо жертва призналась в преступлении, либо доносчик в ложном доносе.
"Вы распинаете свободу"
В советские времена Рыбаков оказался в тюрьме – за то, что ленинградские и московские художники нонконформисты требовали устроить Всероссийскую выставку их работ.
– Это настолько всех взбесило! И вот, однажды Юра Жарких, который ездил в Москву на переговоры, возвращался в Питер. Он встал утром в вагоне, сунул ноги в ботинки, вышел на перрон и с криком упал, ноги оказались обожжены. В больнице врач спросил – вы что, работаете на каком-то военном производстве? Иначе как у вас боевое отравляющее вещество в ботинках оказалось? У него со ступней вся кожа слезла потом.
А после этого была подожжена мастерская художника Евгения Рухина, еще одного активного организатора будущей Всероссийской выставки.
– Он тоже вернулся из Москвы, поехал в мастерскую и остался там ночевать с друзьями. Подожгли их со стороны входа, хорошо, что окно выходило на крышу соседнего сарая. Он помог друзьям выбраться, а сам задохнулся в дыму. Узнав об этом, мы попытались провести акцию протеста у Петропавловской крепости, нас всех задержали. Тогда мы решили прийти туда без картин. Это была первая в истории российского современного искусства художественно-политическая акция, объектами которой стали те, кто нам мешали – милиция, солдаты, чекисты. Они ходили, смотрели, думали, что с нами делать, потом всех вытеснили.
После этого Юлий Рыбаков и его друг, художник Олег Волков написали на стене Петропавловской крепости: "Вы распинаете свободу, но душа человека не знает оков" – и оба оказались в тюрьме. Это был 1976 год.
– Вспоминая все эти события, вы можете предположить, что ждет "Эрарту"?
– Это просто замечательный частный музей, куда привлекли молодых и талантливых искусствоведов, собравших очень хорошую коллекцию. И выставки там постоянно идут. Но что будет с музеем, я, честно говоря, не знаю. Хотелось бы, чтобы всё это кончилось ничем, потому что там нет никаких серьёзных оснований для преследования, никаких нарушений закона.
Между тем, идея Сергея Миронова закрыть "Эрарту" получила поддержку со стороны вице-губернатора Петербурга по культуре Бориса Пиотровского: хотя он и признался, что матрешки не видел, но заявил, что поддерживает Миронова "как житель и гражданин", и выразил "некоторое недоумение по поводу некоторых экспонатов".
"Есть контролирующие органы, которые должны принимать определенные действия, если нарушается закон, если есть призывы и намерения. К этому нужно подходить тонко и аккуратно, чтобы сохранилась возможность выражаться людям. Надо смотреть нарушение закона – возможно, оно там и присутствует, возможно, и нет", – сказал Пиотровский, заметив при этом, что если граждане чувствуют необходимость, они "должны обращаться в контролирующие органы...."
– Что ж, Пиотровский-младший стал чиновником, делает большую карьеру, курирует спорт и культуру, он должен реагировать на такие вещи просто по должности, – замечает Юлий Рыбаков и напоминает, что 13 лет назад в схожем случае отец Бориса Пиотровского повел себя совсем иначе – что, впрочем, не помешало ему потом публично одобрить так называемую "СВО".
Действительно, в 2012 году у Эрмитажа случились неприятности из-за доноса на выставку британских скульпторов-радикалов Джейка и Диноса Чепменов "Конец веселья" (девять аквариумов, расставленных свастикой, в каждом сотни пластмассовых человечков убивают друг друга). Тогда отец нынешнего вице-губернатора, директор Эрмитажа Михаил Пиотровский выступил с лекцией в "Эрарте" и сказал: "Только музей решает, что искусство, а что нет". А донос и прокурорскую проверку назвал примером "потрясающей культурной деградации нашего общества, которая прикрывается начетничеством. Это не только волна бескультурья, но и доносное использование общественного мнения, с этого начинаются все репрессии в России, от Радищева до Иосифа Бродского", – заключил Михаил Пиотровский.
Художник, критик, куратор Марина Колдобская считает, что "чем больше разных музеев, тем лучше", особенно таких, как "Эрарта", возникший на энтузиазме людей, которые любят искусство, и популярных среди публики и художников.
В последние десятилетия в России вообще участились нападки на современное искусство, "оскорбляющее", в основном, "патриотические чувства граждан" и так называемые "чувства верующих". Нередко радикальные группы устраивали на выставках погромы. В 2024 году в Третьяковской галерее упразднили отдел новейших течений, занимавшихся современным искусством, так что в принципе Марина Колдобская не удивлена нападками Сергея Миронова на "Эрарту".
– Современное искусство имеет очень сильную критическую составляющую. Современный художник – это исследователь жизни, результаты своих исследований он и предъявляет в своих произведениях. И, разумеется, эта критическая направленность не нравится российским властям. Вот, например, работа Рыбакова, где пистолет направлен на яйцо, лежащее в гнезде из колючей проволоки, такая метафора русской жизни: все мы от рождения под контролем, жестко лимитированы со всех сторон. Ну, как это может нравиться власти?
Поэтому гонения на современное искусство в России ее не удивляют.
– Я пришла на сцену в конце 80-х, тогда власти хватку уже ослабили, но у них все равно оставалось стремление "тащить и не пущать". Когда людям, которые сами ничего не могут создать и придумать, хочется как-то себя показать – они запрещают или уничтожают всё вокруг. – говорит Марина, чьи произведения тоже подвергались погромам. – В начале 90-х, когда мы сделали с группой "Я люблю тебя, жизнь" инсталляцию в "Юбилейном", там была голая девушка, манекен, который администрация потребовала убрать, а мы отказались. Ночью инсталляцию разбили. А она была уже фактически продана французскому театру, с которым мы работали. Милиция, которую мы наивно вызвали, на нас же и наехала, хотя было ясно, что хулиганство устроила администрация. В начале "нулевых" у меня была инсталляция в ЦДХ: "Бог нам свидетель". Там был сделан как бы оклад, и в его просвете на месте иконы шла хроника, идея была простая: Бог все видит, что мы делаем. Ничего там оскорбительного не было, даже слишком патетичная работа. Но эту инсталляцию тоже разгромили ночью. Это стандартная, в общем-то, ситуация.
Наезд на "Эрату", считает она, из серии просто подавлять любое шевеление.
– Всё должно быть подконтрольно, режим такого рода признает только апологетику. Искусство должно восхвалять, пропагандировать – ну, или в крайнем случае развлекать. А вот критиковать – это совершенно для них непонятно, отвратительно и враждебно, – поясняет Колдобская. – И в случае с "Эрартой" искусство находится в тот же ситуации, что и любая другая критика, например, журналистская. Одинокие голоса не считаются, либо общество считает это ценностью, либо не считает. А оно явно не считает ценностью современное искусство. Да и вообще запроса на свободу нет.
