Когда редакция предложила мне написать несколько слов по поводу Северо-Западного региона – чем он отличается, а в чем схож с остальной Россией, Европа он или нет – то эта тема показалась мне более чем любопытной.
Нет, ничуть не общим разговором – про сходства, различия, поиски "собственной идентичности" и т.п. – этих рассуждений сколько угодно, причем по поводу почти каких-угодно мест.
Вот на днях довелось побывать в Белграде – и там слушал те же речи от местных. И о специфическом местном характере, и об особенностях культуры, и о том, что Сербии – разумеется, Европа. В подтверждение чего приводились даже слова знакомых болгар, которые, якобы, удивляются: «странно, вот мы – Европа, а вы – нет». В чем можно заметить, кстати, замечательную двуплановость понятия «Европы»: как культурного пространства и как территории Евросоюза. Этот же мотив со своими вариациями легко подхватывают в Стамбуле – то с гордостью объясняя, насколько европейским успел за стать за последние десятилетия город и насколько европеизировалась страна, то, напротив, старательно прочерчивая различия – от религиозных, когда Европой оказывается лишь христианский мир, до бытовых – и, независимо от того, что станет основаниями разграничения, в дальнейшем принимаются воспевать их, как источник своей "идентичности", то сетовать – как на причину невозможности стать вполне "Европой".
И уж тем более к разговору о границах, идентичностях и смежных сюжетах склонен любой гуманитарий – ведь его профессия, в сущности, сводится к способности увидеть общее в кажущемся различным и, напротив, разграничить то, что обычному взгляду предстает одинаковым.
Вот, например, и сам портал "Север.Реалии", если окажется достаточно популярным, осуществит для своей аудитории частичную сборку этой территории – через создание общего информационного пространства
Любопытным же в предложенной теме мне стало то, каким образом оказался выделен сам предмет обсуждения – Северо-Западный регион. Ведь он включает в себя и Петербург с Ленобластью – сочетание, неизменно вызывающее историко-филологический восторг – и Мурманскую область с Архангельской, и Псковскую с Калининградской и т.д. Что общего у всех этих регионов между собой – за исключением включения в состав одного и того же федерального округа – сходу сказать затруднительно. Калининград, например, там скорее по тому принципу, что как эксклав он никуда, собственно, не подходит, а создавать отдельный федеральный округ ради единственной области – странное решение. Искать общее у Санкт-Петербурга и Ненецкого автономного округа и пытаться описать их в рамках некой единой "идентичности" – задача намного более сложная, чем попытаться сконструировать единую "идентичность" петербуржцев и москвичей.
На этом примере можно видеть, как административное деление порождает вопросы к реальности – которая в итоге начинает соответствовать задаваемым вопросам. Как, например, со времен пермской губернии оказывается возможным говорить о "пермяках" и их характеристиках – не в плане описания характерных черт жителей Перми, а перенося, распространяя или модифицируя их до губернских границ – или, соответственно, выделив Екатеринбург, следом обнаружить новые целостности.
И вместе с тем – это о власти границ. Они могут быть проведены случайно – или иметь какую-то одну, вполне внятную логику – например, логику военных округов – и иметь мало общего с логиками культурными, экономическими или еще какими-то другими. Но со временем – при условии, что новые границы окажутся многократно повторенными в разных взаимодействиях – они обретут собственную реальность: когда-то они могли быть прочерчены совершенно иначе, затем они становятся как бы "естественными".
Вот, например, и сам портал "Север.Реалии", если окажется достаточно популярным, осуществит для своей аудитории частичную сборку этой территории – через создание общего информационного пространства. Новости из этих регионов окажутся соседствующими – а из других, даже ближайших, будут находится совсем в другом контексте, уже в общефедеральной рамке.
Этот опыт – с Северо-Западным регионом как особым целым – мне представляется весьма поучительным. Поскольку речь идет об очень небольшом историческом времени – менее двух десятилетий – и сравнительно небольшой плотности связей, не касающейся ни государственных границ, ни общефедеральных программ и проектов и т.п. И о людях, которые являются лишь "населением" в этих границах – никак, в рамках региона, не собирающихся в какую-то, пусть даже формальную, общность, субъектность. И тем не менее – этот регион, вначале существующий как одно среди целого ряда других административных делений, обретает с ходом времени собственную реальность и плотность, обретает – через описания и самоописания, через задаваемые применительно к нему как целому вопросы и даваемые попытки ответов – общие характеристики.
Внешний взгляд, оптика власти становится – воспроизводясь в том числе через нейтральное или в прямом противопоставлении – взглядом, впечатанным в повседневность. Так что в дальнейшем, стоит этой власти исчезнуть – сами произведенные границы никуда не исчезнут. Будучи в определенный момент времени произвольными, они затем долгое время, уже сами собой, через рутину человеческих взаимодействий, через сложившиеся языки описания, способны воспроизводиться без поддержки сверху и даже противостоя им. А если эти границы подкрепляет еще экономика, география, культура – они способны преодолевать столетия, что в рамках человеческого существования тожественно вечности.
Андрей Тесля – философ
Высказанные в рубрике "Мнения" точки зрения могут не совпадать с позицией редакции