Дверь

Софья Рогачева

Это просто месть.

Держу пари – если бы 17-летний Жлобицкий взорвал какую-нибудь другую дверь – “Единой России”, пенсионного фонда, городской Администрации, да хоть прокуратуры, то не судили бы Свету Прокопьеву военным судом, не находили бы в её горьких словах никакого оправдания терроризма и не просили бы ей за эти слова 6 лет тюрьмы. Но парень взорвал дверь ФСБ, и потому хозяева двери хотят посадить Свету, посмевшую рассуждать, что его на это толкнуло.

Терроризм оправдать нельзя. Точка. Какие бы “благие” цели не подкладывал террорист под свои действия, они все равно ведут в ад, поскольку такой человек готов убивать

Я утверждаю, что, несмотря на все усилия советской власти выбить из своих подданных память о том, что они выросли в стране христианской культуры, они все-таки выросли хотя бы на ее остатках. Да, мало кто слышал проповеди о том, что надо ненавидеть грех, но любить грешника, но пушкинскую строчку про милость к падшим читали все – и этого достаточно, чтобы быть человеком. А у человека, узнавшего о добровольной гибели 17-летнего парня, сожмется сердце и его кольнет мысль – а что же привело мальчишку на этот край? Может, все-таки взрослые тоже в чем-то виноваты?

Терроризм оправдать нельзя. Точка. Какие бы “благие” цели ни подкладывал террорист под свои действия, они все равно ведут в ад, поскольку такой человек готов убивать.

И все же я утверждаю, что с христианской точки зрения у нас должна быть жалость ко всем людям, независимо от того, что они совершили. Более того, чем страшнее преступник, тем больше мы должны горевать о его погибшей душе – не так ли? Христос говорит, что невозможно не прийти соблазнам, но горе тем, через кого они приходят – в этих словах удивительно смешаны твёрдое порицание и жалость. У нас сегодня обожают рассуждать о скрепах, но, между прочим, жалость к преступникам всегда была одной из могучих российских скреп – то-то бабы всегда подавали милостыню идущим по этапу на каторгу, да ещё и плакали, подавая. Разве это значит, что они оправдывали убийц и разбойников? Если мы вслед за российским Уголовным кодексом отменим жалость к преступникам, то мы тем самым отменим не только Пушкина, но и Христа.

Да, терроризму нет оправдания – но есть объяснение. А это разные вещи

Да, Жлобицкий совершил ужасное преступление, теракт, от которого только он сам и погиб. Да, терроризму нет оправдания, но есть объяснение. А это разные вещи. Вряд ли можно оправдать раскольников, сжигавших в срубах не только себя, но и свои семьи со стариками и детьми, но объяснить можно – их настолько прижали к стенке, что другого выхода они не видели. Как и народовольцы, чьим кровавым делам тоже нет оправдания – что, заметим, не мешало нам в советские времена ходить по улицам Желябова и Перовской и читать в учебниках, какие они были герои. Вот и Света вспомнила народовольцев – но ведь те боролись с плохими, значит, все в порядке, а эта дверь…

Тут я вспоминаю свою маму – врача. Во все времена в газетах писали про юных хулиганов, вандалов, преступников, и когда мы с ней что-нибудь такое обсуждали, она всегда говорила – ну, да, то, что он сделал, ужасно, но подумай, что он в жизни видел, какая у него была семья, все равно это несчастный мальчик. И сегодня я думаю, что права моя мама, а не те лжеэксперты, которых мы видим в Светином деле.

Все знают – когда детей унижают и несправедливо наказывают, они начинают врать, воровать, убегать из дома, приставать к плохим компаниям. Таких детей жалко. Это не значит, что врать и воровать хорошо, это значит, что унижать и несправедливо наказывать плохо. Устраивать теракт ужасно и бессмысленно, но не искать причин терроризма – значить не лечить болезнь. Это простая логика, понятная каждому, но в случае Светы Прокопьевой логика не работает. 70 лет власть чекистов была раковой опухолью на теле страны, убивала и стирала в лагерную пыль миллионы людей. И сегодня Россия пронизана метастазами этой опухоли. Главные симптомы налицо: шпиономания, пытки, сфальсифицированные процессы и железобетонный постулат – органы непогрешимы. Если челюсти сжались, они уже не разжимаются.

Когда-то на презентации великой книги Лидии Чуковской “Софья Петровна” замечательный писатель Самуил Лурье говорил о том, что мы по-настоящему не прочли ни Солженицына, ни Платонова, ни этой книги о Большом терроре, “и отчасти поэтому наша несчастная страна оказалась опять захвачена госбезопасностью, и теперь уже у нее нет ничего впереди – потому что у нас нет уже впереди какой-то правды, которую надо узнать, и тогда свет правды, пройдя сквозь народную толщу, озарит будущее России. Этого не будет, вся правда уже напечатана, забыта, отвергнута, никому не нужна, и поэтому Россия постепенно сходит с обочины и идет к своей гибели, увлекая за собой планету Земля и все человечество”. Так воспринимал нашу новейшую историю Самуил Лурье, который смотрел на органы госбезопасности как на тайный орден, цель которого – погубить все человеческое вокруг.

Если мы сегодня не попытаемся противостоять реставрации государственного террора – дверь, взорванная Жлобицким, захлопнется за нами

Многие, конечно, скажут, что такая демонизация даже очень могущественной структуры – это как-то чересчур, но, оглядываясь назад, в 1937 год, на горы трупов, лично я большого преувеличения не вижу. И ведь он говорил это, когда мы еще не слышали о пытках и сфабрикованных процессах, но уже тогда, в 2000-х, почувствовал, что метастазы пошли в рост. Что же говорить теперь, когда у нас перед глазами процессы “изменников”-ученых, дела “Сети”, “Нового величия”, да еще после всенародного праздника обнуления. Кто-то, может быть, скажет – а это причем, но на самом деле это связанные вещи – неконтролируемый рост власти ФСБ идет параллельно разложению и развращению общества. Ведь фальсификации при голосовании – это не просто неправильно посчитанные бумажки – это десятки тысяч мужчин и женщин, согласившихся врать, обманывать, убегать от наблюдателей, скрывать, когда они пойдут на так называемое придомовое голосование на тех самых пеньках и тележках из “Пятерочки”, вскрывать картонные коробки, нареченные урнами, и пихать туда “правильные” бюллетени. Это наши знакомые, соседи, сослуживцы, это мы сами, наконец, и уже неважно, добровольно или под нажимом, но мы позволили это с собой сделать, оправдываясь тысячами уважительных причин – дети, работа, ипотека, угрозы увольнением. Да, все так, люди слабы и несвободны, им вроде как некуда деваться, но итог называется одним словом – разврат. Потому что заставлять людей врать, награждать их за вранье и наказывать за правду – это настоящее развращение людей. Такие люди уже никогда не вступятся за тех, кого будут неправедно судить на их глазах, такие люди будут отворачиваться от уводимых в лагерь и на расстрел – пока их самих не уведут. Для меня несомненно, что случившееся обнуление обнулило прежде всего остатки наших гражданских прав и приблизило возможность государственного террора.

У нас в деревне живет прикольный мужик, время от времени он садится на углу, ставит рядом горшки с цветами, пюпитр с нотами и играет на аккордеоне – здорово играет, иногда под собственный аккомпанемент художественно свистит. Вот как-то мы с ним болтаем, я и говорю – смотри, во что деревню превратили, сплошные высоченные заборы из профлиста, и вокруг богатых домов тоже, ведь явно есть деньги у людей, ну почему они огораживают себя этим уродством? Мужик пожал плечами: “Какие люди, такие и заборы” – и заиграл “Прощание славянки”.

Да, какие люди, такие и заборы они ставят вокруг себя – чтобы уже не выглядывать наружу и не видеть никого вокруг. Разросшаяся неконтролируемая ФСБ, для собственной выгоды делающая из граждан “изменников” и “террористов”, ломая им жизнь, и есть такой страшный глухой забор, за которым мы все снова рискуем оказаться – если вот прямо сейчас не заступимся за Свету Прокопьеву и за фигурантов множества других бесстыдно придуманных дел. 2 июля, кстати, "Интерфкс" сообщил, что “в Госдуму внесен проект закона, не допускающий публикацию и распространение материалов об органах ФСБ без разрешения руководства ведомства”. Что ж, забор рвется вверх, дверь обрастает шипами. Самуил Лурье в том самом выступлении о “Софье Петровне” упоминал точно такое же правило, существовавшее в советской цензуре – никаких подробностей о “доблестных органах”. Если мы сегодня не попытаемся противостоять реставрации государственного террора – дверь, взорванная Жлобицким, захлопнется за нами.

Софья Рогачева – журналист, поэт

Высказанные в рубрике "Мнения" точки зрения могут не совпадать с позицией редакции

3 июля прокурор попросил суд назначить псковской журналистке Светлане Прокопьевой по делу об оправдании терроризма 6 лет колонии и запретить ей заниматься журналистикой в течение 4 лет. Процесс по делу Прокопьевой идёт в Пскове во втором западном окружном военном суде. Уголовное дело против неё возбудили в феврале 2019 годав связи с её высказываниями в эфире "Эха Москвы в Пскове" о возможных мотивах 17-летнего Михаила Жлобицкого, подорвавшего себя в здании архангельского управления ФСБ. Основные мысли её выступления были пересказаны также в авторской колонке на сайте "Эха Москвы в Пскове"