33-летнему Игорю Б. (все имена ради безопасности изменены), мобилизованному из Петербурга, разорвало сухожилия на ноге в бою 15 сентября. Он не может ходить, но командование требует его возвращения на фронт. "Подскажите, что можно сделать в такой ситуации? Муж получил ранения в ногу, а его обратно хотят отправить на ленту (на войну в Украину. – "Окно"). Он служит в 1 ОМСБР. Я знаю, что это незаконно, потому что его, можно сказать, прямо с госпиталя забирают, а он даже не долечился!" – написала его жена в соцсетях.
Текст: "Окно"
– У него нога – нерабочая. Это не просто ранение, а инвалидность, а они его снова туда отправляют. Мне очень страшно, что будет дальше. Он может ходить только на костылях, бегать он уже вообще никогда больше не будет. Он говорит: "Понимаешь, солнце, там мало людей, там мужики, я не могу их оставить. Если мы вместе, то мы вместе до конца". До какого конца?! Когда его привезут в гробу?! – возмущается жена Игоря.
Вместо красивой свадьбы – на фронт
29-летняя Анна из Луганска познакомилась с 33-летним Игорем по переписке два года назад. Тогда он переехал из родной Пензы в Петербург. Через полгода они встретились.
– Дорога в Питер была очень долгой, это всё казалось чем-то нереальным – ехать к кому-то, кого знаешь только по переписке. Мы встретились, и я пожила у него месяц. Он оказался классным, мне было с ним очень хорошо. После этого я предложила приехать ко мне и познакомиться с мамой – она больна, ей нужен уход. Мы приехали вместе, и ещё через месяц он сделал мне предложение. Я согласилась – и мы заключили брак, – вспоминает Анна.
Игорь не смог найти работу в Луганске и вернулся в Петербург, чтобы заработать на свадьбу.
– Мы хотели красивую свадьбу, чтобы запомнилась. Из-за мамы хотели провести ее в Луганске, нашли ресторан, который могли себе позволить, – рассказывает Анна и начинает плакать, – я так мечтала об этом…
Игорь устроился на склад и начал откладывать деньги, но в начале 2023 года ему пришла мобилизационная повестка.
– Мне было очень страшно. Когда он мне про это сказал – я сразу в слёзы, он сидел меня успокаивал. Через некоторое время я смирилась. Я понимаю, что, возможно, так надо, это долг. У меня такое понимание – раз уж призвали, то ты должен идти и работать, воевать, потому что это правильно. Его нужно было как-то собрать, одеть, чтобы у него всё было, чтобы он был максимально защищён, – говорит Анна.
Выданная экипировка оказалась некачественная. Волонтёры нашли ему хорошую броню. Несмотря на то, что часть цены компенсировали, они потратили все деньги, отложенные на свадьбу.
– Я очень переживала. Ведь есть погодные условия, нужен не один комплект формы, хотелось, чтобы у него был хороший бронежилет, каска. Все купили сами, – вспоминает Анна.
Все полтора года, что он был на фронте, большая часть зарплаты мобилизованного уходила на продукты и другие нужды. Анна при первой возможности отправляя ему домашнюю еду и одежду. По её словам, условия, в которых он оказался, сложно было назвать адекватными, но у него, в отличие от многих, хотя бы была сухая одежда и место для сна.
В отпуск его не отпускали – он все время подменял других сослуживцев.
– Он не хочет идти на рожон, очень мягкий человек, податливый: ему командир сказал – и всё, он не может даже подумать о том, что можно поступить иначе. Он говорит: "Я военный, как сказали, так и буду делать".
В начале осени Игорь получил осколочное ранение в ногу и остался с перебитыми сухожилиями.
– 15 сентября мне позвонили из госпиталя в Белгороде и сказали, что Игорь ранен. Буквально пару дней его полечили, и уже в 20-х числах мы, наконец, смогли созвониться, – вспоминает Анна. – Рану зашили, но сухожилия остались перебитыми, двигать ногой он не может. Ходит на костылях, чтобы от них избавиться, нужна серьезная реабилитация. Но врачи говорят, что бегать он больше не будет. Я все спрашивала, когда он приедет, но он тогда уже начал отвечать уклончиво и в итоге признался, что его, скорее всего, снова отправят на фронт – об этом ему сообщили врачи, ссылаясь на запрос от командования. Понимаете, ему нужно до конца вылечиться – и если он захочет вернуться, то пускай, но не сейчас, не так быстро. Я не понимаю, куда пойдёт человек, который еле передвигается. Я предлагала ему помощь, найти хорошего доктора, но он упрямился, говорил, что "пока такая ситуация, я ничего поделать не могу".
Скриншот переписки Игоря и Анны с фотографиями раненой ноги Игоря
Уже 22 сентября Игорь позвонил Анне и сказал: "Я еду в часть". Мобилизованного перевезли в Луганск, чтобы отправить на "линию соприкосновения" на харьковском направлении.
Выжить в "Бермудском треугольнике"
1-ю Славянскую мотострелковую бригаду, в которой служит мобилизованный Игорь, называют "Бермудский треугольник" – большинство попадающих туда мобилизованных погибают или пропадают без вести в ходе лобовых атак без подготовки и артиллерийской поддержки – если не считать минометы, но они, по утверждениям родственников военных, стреляют из тыла по отступающим.
Бригада существовала в "ДНР" ещё с 2014, в конце 2022 года ее включили в состав ВС РФ, командующие посты в ней сохраняют сепаратисты, презирающие российских мобилизованных. Командиры подразделений "ДНР" называли прибывающих мобилизованных россиян "москалями", писал "Берег", и отправляли новобранцев на штурмы украинских позиций без поддержки артиллерии каждые 2–4 дня без передышки, а при отступлении расстреливали свои же. Тех, кто отказывался идти в бой, по словам родственников, избивали, мобилизованных вывозили безоружными в поле и оставляли там. "В часть они потом не возвращались", – сообщила одна из собеседниц.
Игорь – не первый служащий "Бермудского треугольника", отправленный без полноценного лечения обратно на передовую. Так, в мае 2024 года без вести пропал боец по кличке "Нэкст", которого кинули в штурм с травмой колена, ранением руки и осколками в теле.
Другой военный, контрактник по имени Максим, за время постоянных отправок в бой недолеченным получил перелом ступни, многочисленные ранения от осколков и раздробленную правую кисть. Затем, лишившись ещё и пальцев ног от обморожения, Максим, с множеством осложнений почти во всех органах, прошёл через многочисленные пытки и в конечном итоге был похищен и увезен в неизвестном направлении из госпиталя после очередного ранения летом 2024 года.
По всей видимости, порядки в 1 ОМСБР с тех пор не изменились – история Игоря подтверждает, что военных ставят перед выбором – пытаться пережить штурм с ранениями и помалкивать или пожаловаться и лишиться жизни от рук собственного командования. Правда, есть ещё один вариант – дать взятку и выжить.
По данным "Берега", за любые "послабления" в бригаде нужно платить: 50 тысяч – за отправку в госпиталь, 200 тысяч – чтобы не идти на задание и 500 тысяч – чтобы два месяца тебя не отправили на штурм. Кроме того, командование присваивает выплаты бойцов за ранение и каждый месяц собирает с человека по 50 тысяч на "стройку" и "ремонт". Вероятно, прямо сейчас – если Игорь всё ещё жив – его судьба зависит от того, сколько денег он успел накопить за время службы.
"Никто не успеет разобраться"
По словам правозащитницы Елены Поповой, волонтёра Движения сознательных отказчиков от военной службы, супругам нужно было действовать, пока Игорь был на территории России.
– Очень жаль, что момент, пока он был в Белгороде, упущен. Дело в том, что в Луганске вообще нет никакой военно-врачебной комиссии. У госпиталей, в которые там отправляют людей, нет на это лицензии. Вместо этого они носят заочно какие-то документы на консультацию в Ростове – в филиале главного центра военно-врачебной экспертизы. Но это не военно-врачебная комиссия, – говорит Попова. – ВВК не проходит заочно по документам, её может проводить только учреждение с соответствующей лицензией – на месте.
Случай Игоря – далеко не единичный, говорит Попова.
– На фронт постоянно отправляют недолеченных без прохождения полноценной врачебной комиссии. Наиболее жестко это проявляется в ЛНР и ДНР. Здесь сразу на ум приходит история Владимира Фролова, которого после издевательств и пыток отправили в штурм и убили – он тоже передвигался на костылях после ранения.
Смотри также "Все покрывают убийц". Концлагерь в шахтеАнна понимала, что отправка Игоря на костылях обратно на фронт – незаконна. Но муж отговаривал ее жаловаться, чтобы не было еще хуже.
– Спрашиваю у него: "Что у тебя за командир?" Он отвечает: "Если побежишь жаловаться, командир сразу поймёт, откуда всё пошло. И мне же потом будет хуже". Ну не может быть ему хуже, пускай разберется кто-то выше инстанцией, почему Игорю должно быть плохо? Он на это отвечает: "Потому что я ближе. Я подойду – мне командир напишет бумажку, и меня отправят на передок. Никто не успеет разобраться".
Что сейчас с Игорем, Анна не знает – он уже несколько недель не выходит на связь.
– Когда это всё закончится? И когда началась мобилизация, и когда он получил ранение, я стала думать… когда это закончится? Психологически очень сложно понять, зачем гибнут люди, зачем эти смерти, зачем вообще это всё? – спрашивает Анна. – Я понимаю, что это решил кто-то выше, возможно, так должно быть. Но я и мой муж – обычные люди, которые хотят обычного человеческого счастья. Мне не нужна карьера, горы денег, мне просто хочется, чтобы любимый был рядом, и чтобы у нас было всё хорошо. Когда война началась, для меня это было "где-то там", но сейчас, когда она затронула нас, стало очень тяжело.
Издание "Окно" направило в Министерство обороны РФ запрос об отправке Игоря на фронт с серьезной травмой, а также о многочисленных нарушениях прав человека в 1 ОМСБР. Ответа нет.
По данным на 8 ноября, на войне в Украине погибли 77 143 российских военных. Подсчет потерь ведут "Медиазона" и Русская служба Би-би-си совместно с командой волонтеров из открытых источников. Больше всего среди погибших добровольцев – 15 741 человек, потом идут заключенные – 14 204 человека и мобилизованные – 9465 человек. Подтверждена гибель почти 4300 офицеров российской армии и других силовых структур.
Смотри также "Уходили обманом". Почему добровольцы становятся дезертирами