За последние 2,5 года, что идет война в Украине, тысячи россиян, которых могли посадить за антивоенные взгляды или насильно отправить на фронт, пытались получить политическое убежище в европейских странах. Однако большая часть заявок была отклонена. В отказах миграционные ведомства уверяют бежавших, что на родине им ничего не грозит, при этом они ссылаются на официальные заявления Путина и российские законы. Корреспондент Cевер.Реалии поговорил с россиянами, которые два года добивались получения политубежища и получили отказ.
Ольга и Алексей Рогачевы из Екатеринбурга публично выступили против войны в Украине, после чего получили кучу проблем на работе. Они уехали с пятью детьми в Швецию и попросили там убежище. После трех месяцев ожидания решения им пришел отказ. Тогда семья подала апелляцию, которая длилась еще полгода, и снова получили отказ. Они смогли приостановить депортацию на 11 месяцев, но в итоге все равно должны покинуть Швецию.
1 августа 2024 года Ольгу, несмотря на статус просителя убежища, посадили в шведское СИЗО. Ее фамилия появилась в утекшей базе ФСБ "Оппозиционеры" из-за ее журналистской работы – она писала статьи об антивоенных организациях, запрещенных в РФ. Ольга участвовала в оппозиционных митингах, писала книгу и вела телеграм-канал, где рассказывала о способах получения убежища. Но шведские власти написали, что войны в Екатеринбурге нет, а самой Ольге и ее мужу ФСБ не угрожает.
Между тем под интервью Рогачевой, которое опубликовали на ютьюбе, появилось больше тысячи комментариев, и в большинстве из них ей угрожают физической расправой по возвращении в Екатеринбург. Сейчас она создала петицию, в которой просит помочь ей отстоять свое право на свободу и безопасность.
"Шведское миграционное агентство не имеет действующего сертификата для России. Российские заявители не получают защиты, когда они действительно в ней нуждаются… Шведское миграционное агентство от имени всех шведов выгоняет политических активистов", – говорится в ней.
"Если вы узнаете о моей смерти, значит, Швеция не защитила меня и мою семью, нас скормили Путину", – написала Ольга.
Военкомат до сих пор меня ищет
Предприниматель из Североморска Павел Суетин уже два года живет в Норвегии. Из России он сбежал на следующий день после начала мобилизации. Военкомат разыскивает его до сих пор. Но в сентябре 2024 года норвежский Миграционный директорат (UDI) отказал ему в убежище и предписал покинуть страну в течение трех недель.
– Я помню, как мы с ребятами стояли впятером и разговаривали, вдруг у них зазвонили телефоны, приглашали в военкомат, – вспоминает Павел. –Никто из нас за Путина не топил, конечно. Но тут дело не в Путине даже, а в собственной шкуре. Ехать на войну, где тебя могут убить, – мы все молодые ребята и это дерьмо точно хавать не хотели. У меня еще и корни украинские, мамины родственники там живут. Мне что, идти в них стрелять? И моя девушка, с которой я познакомился в Норвегии, тоже украинка.
После срочной службы Суетин получил военно-учетную специальность "химик-разведчик". В армии он один раз побывал на стрельбах и "выпустил три патрона", зато научился "заправлять кровать и убирать снег". На момент мобилизации ему не исполнилось 35 лет, жены и детей не было, и Павел испугался, что загремит на фронт в первых рядах. Вечером после встречи с друзьями ему позвонили в дверь.
– Я увидел в глазок людей в форме и тихо отошел, как будто никого нет дома, – рассказывает Павел. – А в пять утра с небольшим рюкзачком уже отправился в сторону границы. Добрался до Киркенеса, оттуда поехал в Вадсё. У меня там мама живет уже лет 15. Я и вещей-то с собой не брал, думал, вот-вот вся эта фигня прекратится, и я вернусь. Но через пару дней понял, что все только начинается и обратной дороги нет.
Павел неделю погостил у матери и пошел в полицию просить политического убежища. Его отправили в палаточный лагерь для беженцев: забрали паспорт, военный билет и свидетельство о рождении, взамен дали "желтую карту" просителя убежища, дающую право на трудоустройство. Павел нашел работу упаковщика в Leroy Seafood Group, крупнейшей в Норвегии компании по производству, переработке и продаже рыбы и морепродуктов.
– Я вкалываю как сумасшедший, – говорит Суетин. – Встаю в четыре утра, прихожу на работу к шести. Работа очень тяжелая. Но я сразу сказал, что хочу работать, платить налоги, интегрироваться, а не сидеть на пособии. Я всегда работал и не от плохой жизни из России уехал. У меня там осталась квартира, машина и собственная кофейня, мой бизнес. Ею теперь брат занимается. Не знаю, может, после всех моих интервью ее вообще заберут. Но мне сейчас важнее остаться здесь.
Норвежской зарплаты ему хватает на жизнь и съем жилья. Купил машину, чтобы ездить на работу. Но для норвежских чиновников, отказавших ему в убежище, все это не имеет значения. В документе миграционного ведомства говорится, что риску преследования из-за происхождения, политических взглядов, цвета кожи, религиозной, национальной или этнической принадлежности он не подвергается, ни к какой из преследуемых социальных групп не принадлежит. Смертная казнь, пытки или бесчеловечное обращение просителю на его родине также не грозят, а значит, и оснований для предоставления убежища нет.
Насчет главного аргумента – страха попасть на войну – в ответе UDI со ссылкой на слова Путина и Шойгу сказано, что мобилизация в России завершилась и сейчас на фронт идут только добровольцы за большие денежные выплаты. А повестки гражданам не рассылаются.
– В моей квартире сейчас живет мой приятель, туда периодически приходят и спрашивают, где я, – говорит Павел. – И брату звонят и спрашивают, как со мной можно связаться. Брат отвечает, что ничего не знает. Если меня депортируют в Россию, то могут отправить в армию, а там и на фронт. Брат пожарный, такие люди всегда нужны, его вряд ли заберут.
После отказа в убежище Суетину выдали предписание покинуть Шенгенскую зону в течение трех недель. Но выехать он может только в Россию, поскольку его загранпаспорт просрочен.
– Я сейчас вообще без документов. Когда паспорт закончился, в UDI мне сказали, что если я прошу убежище в Норвегии, то к России уже отношения не имею и не могу пойти в российское консульство за новым паспортом. А теперь в убежище мне отказали. В российское консульство я не то чтобы боюсь идти, но это достаточно нервная штука, – говорит Павел.
– В UDI, норвежской миграционной службе, действительно много отказов, потому что они рассматривают кейсы формально и особо не вникают в аргументацию, – считает правозащитница Инна Сангаджиева, директор департамента по работе в Европе и Центральной Азии Норвежского хельсинкского комитета. – Просто не хотят брать на себя ответственность. У них инструкция – отказать всем. И они прекрасно знают, что в случае отказа дальше человек уже пойдет в суд и там будут подробно изучать его кейс. Мы очень активно сотрудничаем с "Лэндинфо" – ведомством, которое делает специальные информационные доклады о положении дел в России для тех, кто принимает решение в миграционной службе. Но если мы почитаем два доклада о ситуации в России, который подготовлен МИДом Норвегии и "Лэндинфо", то у нас получатся две разные страны. В одной – демократическое государство, в котором есть законы и суд, а в другой – авторитарный режим. С формальной точки зрения суд и законы в России действительно есть, но, условно говоря, из предложения "В России существуют суд и законы, но есть "телефонное право" в UDI возьмут первую половину, чтобы обосновать свой отказ просителю. Хорошо, что такие эпизоды освещаются СМИ, потому что это не очень хорошо для имиджа Норвегии и помогает менять ситуацию.
Глава района писал жалобы в ФСБ
Андрей Садчиков из Петербурга два года ждал убежища в Германии и получил отказ. Он считает, что если ты не известный оппозиционер вроде Ильи Яшина или Владимира Кара-Мурзы, то получить статус политбеженца очень сложно, так как опасность в России, по мнению сотрудников миграционного ведомства, грозит только оппозиционным "селебритис". Так Садчикову заявили немецкие миграционные чиновники.
Андрей родился в Краснодарском крае. В Петербург переехал в 2016 году, занимался разработкой криптовалютной биржи. Постоянно участвовал в митингах оппозиции, 24 февраля 2022 года вышел к Гостиному двору против войны в Украине. Уехал через три дня после объявления мобилизации, потому что не хочет оказаться на фронте.
– В середине сентября знакомый чеченец, сторонник войны, прислал нам с приятелем приказ о мобилизации у них в Чечне с комментарием: "Скоро пойдете воевать". Он еще нигде не был опубликован, и мы его опубликовали в телеграм-канале, который вели вдвоем с моим приятелем Ильей, – рассказывает Андрей. – И после этого отец чеченца, приславшего этот приказ, начал угрожать нам чеченской прокуратурой и отправкой в Чечню. Он приезжал домой к Илье и говорил его родным, что не понимает, как можно родину предавать, идти против своей страны. Мы с моим адвокатом потом выяснили, что какой-то его родственник работает там в прокуратуре.
После этих угроз Андрей и Илья уехали в Грузию, где прожили три месяца, а узнав, что в России Андрею пришла повестка в суд, улетели в Германию.
– Повестка лежала в почтовом ящике по адресу моей прописки, где я давно не живу, – говорит Андрей. – Туда бабушка иногда заходит, она ее и нашла. А когда мой младший брат, который живет Петербурге, приезжал в нашу станицу, у него участковый спрашивал, где я – хотя прекрасно знает, что я уехал. Там население 25 тысяч всего, и все всё знают друг о друге. Этот участковый показал брату ролик, где я появляюсь на "Навальный LIVE" во время концерта в его память в Германии. Участковый сказал: "Ну вот, я же говорил, что ему платят". И мне передали, что глава района писал на меня жалобы в ФСБ, моя фамилия постоянно на совещаниях у него фигурировала.
В конце декабря 2022 года Андрей и Илья купили билеты в Сан-Паулу и во время пересадки во Франкфурте-на-Майне попросили политическое убежище в Германии. Их отвели в маленькую комнату, раздели до трусов, осмотрели вещи и отправили сначала в лагерь для беженцев в Гисен, а через четыре дня – в такой же лагерь в Бамберг, где они прожили два с половиной месяца.
– Тебе дают аусвайс, подтверждающий, что ты легально находишься в стране, и ты ждешь, когда назначат первое интервью, – рассказывает Андрей. – Это официальная подача на убежище. После первого короткого интервью тебе назначают второе, где ты уже подробно рассказываешь свою историю. У меня первое было 28 февраля 2023 года, а второе почти через восемь месяцев. Я уже к этому времени съехал из лагеря и получил социальное жилье. А что-то вроде предварительного интервью было еще в Гисене. Может, они проверяют, врешь ты или нет, не эфэсбэшник ли ты какой-нибудь, не знаю.
Второе интервью Андрея Садчикова длилось с восьми утра до пяти вечера. Он рассказал об административном протоколе, участии в митингах, угрозах из Чечни, но не смог убедить немецких чиновников, что на родине ему грозит опасность. Отказ в предоставлении политического убежища пришел из BAMF (Федеральное ведомство по делам миграции. – СР) в начале июня, через восемь месяцев. Его товарищ Илья до сих пор ждет ответа.
– Они меня признали обычным гражданином, выступившим с критикой власти, – не журналистом, не активистом или публичным лицом, а значит, по их мнению, мне ничего не грозит в России, – говорит Андрей. – В качестве примера людей, которых преследуют, привели Илью Красильщика и Илью Яшина. А если ты простой человек, высказался против войны или пост написал, то тебе якобы ничего не будет. Там еще есть очень смешная формулировка, что статья 20.3.3 административного кодекса о дискредитации армии, по которой мне судебная повестка пришла, может быть в любой стране, не только тоталитарной, но и демократической. В какой, интересно, демократической стране существует наказание за дискредитацию армии путем выражения своего мнения? В Германии? Что-то не слышал, если честно.
Из доклада Специального докладчика по вопросу о положении в области прав человека в Российской Федерации Марианы Кацаровой (сентябрь 2024 года)
Отказники подвергаются пыткам и уголовному преследованию. Регулярным контрактникам не позволяется требовать альтернативной гражданской службы. Мобилизация в 2023 и 2024 годах была направлена на набор конкретных групп населения, включая социально и экономически уязвимые слои населения, заключенных, представителей коренных народов, лиц, недавно получивших гражданство РФ, мужчин с военными специальностями и, в отдельных случаях, мигрантов с временной пропиской. Для принуждения мужчин к подписанию контракта на участие в войне используются физическое насилие и тактические уловки. Лица, уклоняющиеся от мобилизации, могут быть привлечены к уголовной ответственности.
Спецдокладчик считает, что существуют обоснованные опасения, что в случае выдворения отказников в Россию они будут подвергнуты преследованию и им грозит тюремное заключение и/или пытки и жестокое обращение в заключении.
Во время интервью Андрей приводил множество свидетельств того, как людей задерживали и судили после разговоров в баре или постов в социальных сетях.
– Мне казалось, что кейс-воркер, говорившая со мной, вникла в ситуацию и хорошо владеет информацией о происходящем у нас, – говорит Андрей. – Тем более на Мальте есть агентство по делам беженцев, которое ежемесячно готовит отчеты по каждой стране, в том числе и по России: какие там штрафы, уголовные дела, как все работает. Поэтому я удивился, получив отказ с формулировкой, что раз я не публичная персона, то мне ничего не грозит. Для любого россиянина очевидно, что это бред. Процент отказов огромный, по крайней мере в Баварии.
Андрей обжаловал отказ в суде и сейчас ждет назначения заседания. Это еще минимум 3–6 месяцев, но на практике может длиться до двух лет. Пока идут суды, можно находиться в Германии, но просителям политубежища найти работу непросто.
– Я учу немецкий язык, уже сдал его на уровень В1, – говорит он. – Пробую устроиться на работу, хочу отказаться от пособия и зарабатывать сам. Сейчас я могу работать только с разрешения миграционного управления.
"Ударили сзади"
Житель Чечни Давид (имя изменено) уехал из России после начала мобилизации. Он придерживается оппозиционных взглядов и получал угрозы от родственников Адама Делимханова (правозащитники и независимые СМИ неоднократно обвиняли депутата Госдумы Делимханова в нарушениях прав человека и коррупции. По данным издания "Проект", он через подставные лица зарабатывает сотни миллионов долларов, которые не учтены в его декларациях. Делимханов и ещё несколько приближённых к Рамзану Кадырову людей названы возможными соучастниками убийства российского оппозиционного политика Бориса Немцова в 2015 году. Глава республики Рамзан Кадыров неоднократно называл его своим возможным преемником. По некоторым данным, Делимханов является родственником Кадырова. – СР). Давид тоже получил отказ в политическом убежище в Германии.
Давид много лет жил в Москве вместе с матерью, учился в университете. Повестку он получил еще до войны и из-за операции на глазах пошел просить об отсрочке. Один глаз ему уже прооперировали, запретили поднимать больше семи килограммов, чтобы не ослепнуть. Впереди была вторая операция.
– Операцию назначили на осень 2022 года, а до 31 августа я должен был явиться в военкомат, – рассказывает Давид. – Я пришел со всеми документами, подтверждающими, что жду операцию, которая должна остановить прогрессирующую деградацию зрения. Но окулист в военкомате эти документы даже не посмотрела. Сказала, что для отсрочки зрение должно быть минус восемь, и отправила к военкому. А он сказал, что сделать ничего не может, и намекнул, что чеченцы должны вопросы решать в Чечне.
Давид поехал в Чечню, надеясь на дядю – подполковника спецназа, он встал на учет в военкомате и ждал, когда из Москвы придет его дело. Но в Грозном произошла еще одна история, которая в итоге стала главной в его кейсе. В 2000 году, во время войны в Чечне, их с матерью дом в самом центре Грозного разбомбили. Жилье обещали дать в том же месте. Они ждали 15 лет, а в итоге узнали, что их квартиру отдали другим. Разбирательства через прокуратуру и суды ни к чему не привели.
– У меня было много свободного времени, и я, ни с кем не посоветовавшись, просто решил сходить и выяснить, кто живет в нашей квартире, – говорит Давид. – Думал, может, это ошибка какая-то. Женщина, открывшая дверь, спросила мою фамилию и номер телефона. В тот же вечер ко мне пришли четверо. Они не представились, один только сказал, что его зовут Ибрагим. Сначала нормально разговаривали, сказали, что живут в нашей квартире уже 9 лет, и начали мне предлагать 200–300 тысяч рублей за то, чтобы я отдал им старые оригиналы документов. А когда я не согласился и сказал, что наша квартира стоит 12 миллионов, у меня отобрали телефон, начали смотреть телеграм и нашли там оппозиционный чеченский канал "Ада". Спрашивали про Кадырова и мою религиозность. А потом меня ударил человек, который стоял сзади и обыскивал мою сумку.
Давид получил сотрясение мозга, его зафиксировали в травмпункте. Последние две недели до 21 сентября 2022 года он жил в Грозном по другому адресу, а через шесть дней после объявления мобилизации уехал из страны: дядя не смог решить вопрос с отсрочкой. Потом он узнал, что их квартиру заняли родственники Адама Делимханова.
– В первый месяц после отъезда я только от шока отходил, а позже мне мама сказала, что ей звонили из Чечни и интересовались мною, – говорит Давид. – Ей самой предлагали за большие деньги полевым врачом поехать, она врач-окулист, военнообязанная. В итоге мама тоже собрала вещи и уехала из России вслед за мной. Месяц мы сидели в Грузии у родственников, а потом поехали в Германию. Перед отъездом из России в последний день мама поговорила с моим дядей и узнала, что ему пришлось уйти со своей должности, чтобы я смог покинуть страну.
На интервью чиновники немецкого миграционного ведомства спрашивали, зачем Давид пошел в свою бывшую квартиру, если знал, что там его могут ждать неприятности. Он объяснял, что не предполагал, что столкнется с таким беспределом. На его аргументы об угрозе мобилизации и насильственной отправке на войну чиновники никак не отреагировали.
– У меня основной кейс в том, что меня избили и преследуют кадыровцы, а мой дядя лишился должности, чтобы я мог уехать из России. Если бы не он, меня бы, скорее всего, сейчас вообще здесь не было, – говорит Давид. – Но их не убеждает, что мне что-то грозит со стороны чеченских силовиков. В отказе на 24 страницах говорится, что срочников не будут отправлять на войну, со ссылками на российскую конституцию и заявления Путина. "…нельзя… предполагать, что заявитель подвергнется бесчеловечному обращению в виде возможного участия в украинской войне и связанной с этим опасности для жизни и здоровья или что он будет вынужден служить в нарушение международного права и/или прав человека", – говорится в ответе немецких чиновников. Там же они утверждают, что от угроз кадыровцев и преследования в Чечне можно получить защиту в других регионах России.
"Можно предположить, что в Российской Федерации есть регионы, где заявитель может найти внутреннюю защиту… использовать… социальные структуры уже проживающих там чеченцев или … получать доход за счет вкладов третьих лиц (обычно членов семьи или клана) или за счет… собственного труда. ... Этой точки зрения придерживается и большинство решений высших судов", – говорится в письме BAMF со ссылками на конкретные решения немецких судов, самое свежее из которых от 2019 года.
– Там еще говорится, что, даже если я попаду в армию, меня вряд будут склонять к подписанию контракта и отправлять на войну, – говорит Давид. – И что количество случаев склонения к подписанию контракта с помощью давления и принуждения, по информации какого-то МИДа – из текста непонятно какого, – "не превышает двузначного числа". И что офицеры могут угрожать тем, кто отказывается подписать контракт, но силу к ним обычно не применяют. Все это со ссылкой на доклад датской иммиграционной службы от июля 2022 года. То есть они, видимо, вообще не представляют, что на самом деле в России творится. Ни скольких срочников заставляют контракт подписывать и кидают на войну, ни как чеченцев из любого региона забирают чеченские силовики. То есть, что такое Чечня, они тоже не представляют.
Из доклада Специального докладчика по вопросу о положении в области прав человека в Российской Федерации Марианы Кацаровой (сентябрь 2024 года)
Чечня функционирует как "государство в государстве" под железным контролем президента Рамзана Кадырова. В республике процветает кумовство: родственники президента Кадырова, в том числе некоторые из его 14 детей, наделены значительной властью. По оценкам российской неправительственной организации "Команда против пыток", в 2021 и 2022 годах только 13 % заявлений о пытках привели к немедленному уголовному расследованию, а в 65 % случаев расследование не проводилось вообще. На каждое заявление, по которому было возбуждено уголовное дело, следователи в среднем дважды отказывали в предъявлении обвинения, прежде чем принять решение о возбуждении уголовного дела.
Уже два года Давид с матерью живут в небольшой комнате в общежитии, но на условия не жалуются: говорят, что в России все могло быть гораздо хуже. Его матери решение о предоставлении убежища до сих пор не пришло. Решение по своему кейсу Давид будет обжаловать.
Правозащитник и юрист Движения сознательных отказчиков от военной службы Артем Клыга считает, что ссылки европейских чиновников на заявления Путина по поводу мобилизации говорят о том, что миграционные органы просто не хотят вникать в реальное положение дел в сегодняшней России.
– Я не думаю, что есть какая-то специальная негласная установка не пускать россиян, которые просят убежища, – говорит Клыга. – По опыту нашего взаимодействия с Германией у меня сложилось впечатление, что это просто банальное нежелание разбираться с тем, что происходит в России, и особенно с нашим военным законодательством. Об этом говорят и немецкие кейсы, с которыми я работал, и норвежский кейс Павла Суетина. Также они не хотят вникать и взаимодействовать с местными правозащитниками, у которых накоплено за время работы огромное количество информации. Причем не только с российскими, но и с немецкими НКО, которые работают больше 30 лет, к ним тоже не обращаются. На заявления Путина и Шойгу ссылаться нельзя, и если сейчас фактически мобилизация не проводится в России, это не значит, что люди, попросившие убежища, могут чувствовать себя в безопасности.
По словам Клыги, в октябре и ноябре у него планируются встречи на уровне бундестага и МИД ФРГ, где будет представлен доклад о реальном положении дел в России и о том, что изменится с ноября, когда в РФ обещают запустить электронный реестр повесток и появятся базы данных, на основании которых мужчинам, подлежащим призыву, будут закрывать выезд из страны.
– Немцы впервые от меня об этом услышали и спросили, когда это все было принято. Я им ответил, что еще в апреле прошлого года, – рассказывает Клыга. – Я уже год все это объясняю, но пока успех сеть только во Франции. В Германии мы как бы бьемся немного о стену. Известно, что Анналена Бербок, министр иностранных дел Германии, очень осторожно относится к беженцам из России. Особенно к таким категориям, как отказники и дезертиры, которые могли участвовать в военных действиях. От взаимодействия с нами пытались отмахнуться как-то кулуарно не только на уровне МИДа, но и на уровне наднациональном, вроде Еврокомиссии и Европарламента. Мол, подождите, не время сейчас.
На май 2023 года после начала войны в Украине только 55 граждан России в возрасте от 18 до 45 лет получили убежище в Германии, но не из-за отказа от мобилизации или дезертирства, а по другим основаниям. Всего с начала российского вторжения было подано 2485 заявлений об убежище от россиян этого возраста. 88 заявлений было отклонено, 1671 находится в процессе рассмотрения. Остальные заявители были депортированы в страны, из которых они приехали в ФРГ. В то же время Германия, наряду с Испанией и Кипром, стала лидером среди государств – членов ЕС по выданным россиянам первичным ВНЖ в 2023 году.
