15 декабря в Керченском проливе два танкера потерпели крушение (один из них, приписанный к порту Санкт-Петербурга, буквально разломился пополам), в воду вылилось около 4 тысяч тонн нефтепродуктов. Это вдвое больше, чем в 2007 году, когда в Краснодарском крае произошла аналогичная экокатастрофа. Зоозащитники сейчас вручную чистят птиц и собак, собирают с побережья трупы умерших животных. По словам биологов, отравление и ожоги грозят минимум двум видам дельфинов и краснокнижным рыбам.
Текст: "Окно"
Есть опасность и для людей: дольше двух часов находиться у берега невозможно, начинается кашель, рвота и головная боль, даже у зоозащитников в защите. При этом у побережья живут сотни семей с детьми – и никто их не эвакуирует.
"Детей увезти некуда"
Эковолонтер Ксения Высоцкая сегодня на телефоне – накануне она несколько часов вручную чистила измазанных в мазуте птиц.
– После 2,5 часов работы, даже если ты в маске-респираторе, строительных очках, перчатках и вообще полностью в защите, – начинает сказываться отравление: болит голова, тошнота, рвота. Я пластом потом несколько часов лежала. Мы живем возле моря – буквально вид на море из окон. Везли детей дышать свежим воздухом. Представляете, сколько родителей детей-астматиков специально меняли место жительства. Сейчас дети вынуждены этим дышать, они жалуются на резкий запах, тошноту и трудности с дыханием. Но везти их некуда – денег на это нет, эвакуации от государства тоже нет, – говорит Ксения.
У Марины, жительницы Анапы, маленького сына двое суток рвало – она отправила его к бабушке в Воронеж.
– Не у всех есть такая возможность. Вдоль берега, отравленного мазутом, стоят сотни домов, здесь живут сотни семей с детьми. Почему нет эвакуации, я понять не могу – режим ЧС же введен! То есть необходимость налицо, не говоря уже о самих детях, кого тошнит, кто задыхается, – говорит Марина. – Почему-то детьми мы должны сами заниматься. И животными. Посмотрите, спасают же одни добровольцы.
По подсчетам зооактивистов, на работы по очистке берега и спасению птиц уже собралось около четырех тысяч человек. Проблема в том, что добровольцы не могут работать дольше 2,5 часов, их нужно менять.
– Поэтому сколько бы ни было людей-волонтеров, нужно еще больше. Нужна сменяемость, не все участки покрыты добровольцами, – говорит Ксения. – Мы можем только помочь [волонтерам] выбрать локацию, где еще нет людей. Организовать выезд, ночевку – не всегда. Хотя люди в чатах как-то самоорганизовываются, кто-то выкупает гостиничные номера для волонтеров, кто-то гуманитарку собирает.
Волонтеры развернули штаб по спасению птиц в первый же день катастрофы.
– Пока лучше ничего, чем чистящие средства, не придумали. Каждую птицу надо чистить вручную – сначала крахмал, потом средство типа "Фейри". Их нельзя кормить, поэтому нужно фиксировать клюв. Часть добровольцев отправляем искать животных на берег – это еще задача в слое мазута, который на 30–40 сантиметров уже ушел в песок, найти птицу, у которой из нефти только клюв торчит! Дальше птицу передают в штаб в Витязево (под Анапой), мы чистим и уже отправляем в Ставрополь в центр реабилитации, – говорит Ксения.
Дина Юрченко, орнитолог из Петербурга, помогает координировать работу зоозащитников. По ее данным, накануне удалось очистить и отправить в Ставрополь около полусотни птиц.
– Сегодня к концу дня будет вдвое больше. Проблема – нет людей. Тех, кто есть, – их нужно сменять хотя бы каждые три часа. Да, люди срываются и едут из Краснодара, даже из других регионов, сами за билеты платят. Но масштабы катастрофы уж больно велики, – говорит Дина. – Под загрязнение попали чомги, поганки, казарки. И лебеди.
По словам научного директора Фонда защиты китов Владимира Латки, разлив нефтепродуктов серьезно угрожает популяции минимум одному виду дельфинов и 38 видам рыб.
– Таманский залив – это роддом черноморских афалин, а через Керченский пролив в миграцию идут дважды в год 38 промысловых видов рыбы Азовского моря и запада Черного моря. Среди них и семь краснокнижных видов рыб, – говорит морской биолог. – Разлив грозит и снижением популяции, и тем, что часть животных заплывет в нефтяное пятно и получит ожог.
В закрытом чате волонтеров, спасающих и птиц, и морских млекопитающих, есть информация об одном погибшем из-за разлива дельфине – его нашли уже мертвым, перемазанным мазутом.
– Пока единственный подтвержденный случай гибели дельфинов, но рано судить. На видео он весь перемазан нефтью – все тело в мазуте, ужас. Есть еще два тела, но вроде бы это старые смерти. То есть дельфины, видимо, погибли, а потом уже попали в нефтяное пятно. Чтобы не нагнетать, исключили их из статистики, – комментирует один из волонтеров чата.
"Больше миллиарда рублей, десятки тысяч птиц"
По словам эколога Евгения Витишко, нынешняя катастрофа слабо сопоставима с катастрофой 11 ноября 2007 года, когда в результате шторма в Керченском проливе затонули четыре судна, одно из которых также разломилось надвое. 17 лет назад в море попало около 1,6 тысячи тонн мазута, сейчас специалисты оценивают утечку в 3 тысячи тонн мазута. Тогда погибло больше 30 тысяч птиц.
– Уже сейчас размер ущерба можно оценить в сумму свыше миллиарда рублей. Но как итог цифра может вырасти в десятки раз, – говорит Витишко. – Больше всего пострадала Анапа: мазутное пятно пошло в ее сторону, обойдя Таманский залив и Азовское море, а это важнейшие орнитологические территории. Темрюкский район также пострадал. Пока неясно – может быть, пятно мазута попадет еще и в Азовское море. Кроме того, есть угроза вторичного загрязнения, как произошло недавно под Туапсе, где шторм смыл собранные на берег нефтепродукты. Сейчас я вижу, что пятно идет в сторону Крыма. Работ нефтесборщиков я не наблюдаю, хотя они там есть. Сейчас разберемся с птицами (сегодня спасли уже около 150) и будем смотреть на почвы, это как раз моя специализация. Мэр Анапы объявил, что утилизацию будет проводить компания с допуском к работе с веществами 1–5-го класса опасности (ртутная безопасность). Надо проверить, как они это будут делать.
Сахалинский эколог Дмитрий Лисицын, отправивший коллегам рекомендации одного из лучших в мире специалистов по очистке птиц от нефти эколога Питера ван дер Вольф, делает свои неутешительные прогнозы.
– Все, кто сейчас неустанно работает в зоне катастрофического нефтеразлива в Черном море, – настоящие герои! Масштабы работ по очистке впечатляют, но, скорее всего, и этого будет недостаточно, так как море будет снова выбрасывать мазут на берег, – говорит Лисицын.
По мере изменения температуры воды нефтяное пятно может исчезать и формироваться в новые, а часть мазута – в итоге окажется на дне.
– Если же шторм не закончится в ближайшее время, то есть угроза вторичного загрязнения, – говорит Витишко.
Волонтер из Темрюкского района Краснодарского края Галина вторые сутки посменно помогает собирать мазут в мешки.
– Посменно, конечно, я в респираторе со спецфильтром, но все равно через три часа делаю перерыв на 5–6 часов – голова трещит, – говорит Галина. – На своем участке я больше 30 человек не видела, так что к репортажам госканалов о "тысячах спасателей, что чистят линию берега" отношусь скептически. Все встреченные были волонтерами, к слову. Самосвалы, что на моем участке работают, – они все тоже частные. Все магазины в обе стороны от Анапы раздают респираторы и другую защиту бесплатно. Ну они такие же частники, как мы. Так что сами себя спасаем, получается. Как обычно, впрочем.
Мазут волонтеры собирают в обычные мешки лопатами.
– У нас обычные черные мешки – стараемся слой потолще собрать, потому что три дня уже прошло, мазут успел на полметра вглубь просочиться. Он тяжелый, просто уходит под песок, сверху даже может казаться, что нормально все. А чем еще? Ни одного экскаватора не вижу тут пока, – говорит волонтер Галина. – В первый день кромка мазута была толще – все десять метров от воды и на берег. Зато так глубоко снимать песок не приходилось.
Рук везде не хватает – и на сборе испачканных и уже мертвых животных, и на сборе загрязненного песка.
– Пятно течением сносит в сторону Сочи. Оно огромное, там четыре тысячи тонн мазута, не меньше. Мне страшно, что цифры загрязнения занижают, а цифры спасателей завышают. Люди смотрят и думают, что все в порядке, под контролем. А тут ни фига не под контролем, люди по-прежнему остро нужны, – говорит волонтер Александр.
По официальной версии, крушение танкеров могло произойти из-за ошибки экипажа при сложных погодных условиях. Эксперты считают, что оба "перепрошитых" судна давно нужно было списать.
Уйдут от ответственности?
Экологи вместе с природоохранными юристами провели анализ важных правовых аспектов аварии танкеров "Волгонефть-212" и "Волгонефть-239" в Керченском проливе.
– Если очень кратко, то ВН-239, севший на мель рядом с берегом, вообще не имел права на выход в море, так как Российское классификационное общество (РКО) еще до аварии приостановило действие его документов, – говорит эколог Дмитрий Лисицын. – Кроме того, класс этого танкера в принципе запрещал ему плавание в основной акватории Черного и Азовского морей, включая Керченский пролив. Поэтому вместе с судовладельцем и капитаном судна ответственность за трагедию несут и администрация порта Кавказ, допустившая погрузку танкера в отсутствие необходимых документов, и администрация каждого порта, в который заходил танкер во время запрета находиться в рейсе.
⠀
Танкер ВН-212, разломившийся пополам, РКО совсем недавно признало "годным к плаванию" и присвоило ему класс, позволяющий работать в Азовском и Черном морях. Последнее освидетельствование сроком на 5 лет танкер прошел в РКО в ноябре 2024-го. Здесь, конечно, вопросы у правоохранителей должны возникнуть к администрации Российского классификационного общества, считает Лисицын.
⠀
– Оба судна были старше 50 лет – при критическим возрасте для танкеров в 25. Оба оформлены на мелкие компании. У одной числится лишь еще один танкер (такая же древняя "Волгонефть"), у второй вообще нет других активов. Это значит, что Росприроднадзор может насчитать какие угодно миллиарды ущерба окружающей среде – реальные бенефициары этих судов объявят банкротство, ликвидируют свои компании и уйдут от ответственности. Мы это уже увидели, – говорит эколог. – Важно, чтобы эта история помогла ускорить вывод из эксплуатации других древних и опасных танкеров, которых в России остается еще несколько сотен. Иначе такие катастрофы будут происходить все чаще.
