Российские военные все чаще идут в суды, чтобы доказать, что они были ранены во время боевых действий, поскольку без судебных решений им не получить компенсации.
"Родина призвала, я пошел"
Игоря (здесь и далее имена изменены. – СР) мобилизовали на войну в Украину, когда ему было почти 40 лет, осенью 2022 года. До войны он, "семейный человек, муж и две дочки", был хозяином небольшой фирмы по ремонту и строительству.
– У меня, в принципе, была возможность не идти. На тот момент, когда вышел указ президента о частичной мобилизации, мне уже было 40 лет. А указ, там до 35 лет, кажется. Ну, Родина призвала, я пошел, так скажем, – рассказывает он.
После учений в составе псковской части его отправили в Херсонскую, а затем в Луганскую область по направлению Сватово, где шли ожесточенные бои.
– Мобилизованные вообще не понимали, что происходит. В рядах вооруженных сил тотальное вранье. Гуманитарную помощь разворовывали, складировали на складах, мобилизованным ничего не давали. Потом уходили с позиций, и это все там оставалось. Медикаменты российского производства, предназначенные военным, оказывались в продаже в луганских аптеках. С продовольствием то же самое. Продукты, которые маркируются не для продажи, продавались в магазинах и на рынках, – рассказывает Игорь. – Контрактники к нам так относились… Плохо относились, называли чмобиками. Как вообще совесть позволяет так общаться с людьми? Им по 20–25 лет, и нам по 40. Говорили, вот, мол, вам зарплату больше платят.
В конце марта 2023 года Игорь получил первое осколочное ранение. Его вывезли в госпиталь, подлечили и снова отправили на войну. Через несколько дней он получил сильную контузию.
– Эвакуировали. Пока я почти полгода был в госпитале в Рязани, я был, можно сказать, в неадекватном состоянии. И почему-то они мне по документам два ранения объединили в одно. По одному выплатили компенсацию, а по второму нет. Начальник рязанского госпиталя отказался выдавать справку о втором ранении, говорил, что все травмы я получил за один раз. Но это два разных ранения, я обратился к адвокату.
Игорь судился с госпиталем и выиграл дело. Но госпиталь подал апелляцию. Нового решения суда пока еще нет. Выплаты за второе ранение он не получил.
За ранения на войне в Украине до ноября 2024 года российские военные получали по 3 млн рублей вне зависимости от тяжести увечья. Президент Путин в ноябре 2024 года изменил суммы компенсаций: за инвалидность, полученную на войне, вместо трех миллионов теперь должны выплачивать четыре, за легкие ранения – один миллион, а в случае "иных" травм – 100 тысяч рублей.
При этом и до, и после нового указа суды часто продолжают отказывать военным в компенсациях.
Опрошенные Север.Реалии военные юристы говорят, что военные врачи под разными предлогами часто не дают раненым справки, а без них не получишь потом компенсацию.
– Госпиталь должен выдать справку о ранении и загрузить ее в базу данных для начисления денежного довольствия, но ему нужны доказательства, чтобы не было незаконного начисления денежных средств. Поэтому должны быть эвакуационные документы. Если их недостаточно, госпиталь отказывает в оформлении справки о ранении. Такие случаи [когда госпитали не выдают справки] бывают часто, потому что объем документации большой. И тогда выплата не проходит. В таких случаях мы в судебном порядке восполняем эти сведения и обязываем госпиталь через суд оформить эти справки, – говорит известный юрист, специализирующийся на ведении дел военнослужащих.
Брошенные раненые
30-летнего Олега призвали на войну незаконно: он один заботился о недееспособной матери и его не должны были мобилизовать. Но "повестка пришла, пошел в военкомат и уехал", говорит он. В итоге вся забота о матери на полтора года, пока он был на войне, легла на плечи его тети.
– У меня мать после инсульта по суду признана недееспособной. Я командиру сказал, что так и так, но он не отпустил. Я ни разу не был в отпуске за полтора года. Даже по семейным обстоятельствам. Я 50 тысяч рублей заплатил командиру роты, чтобы меня в отпуск отправили. Но все равно не отпустили. Того, кому я дал денег, ранили, и он уехал, а потом и меня ранили, – рассказывает Олег.
В одном из штурмов он получил осколочное ранение. Его отправили в госпиталь, откуда "в наказание" выписали без справки, которая нужна для получения компенсации.
– Я хотел пацанам водку притащить, а меня командир госпиталя "спалил". И они меня выписали, я домой поехал. Я потом еще из дома обращался в госпиталь за справкой, но меня на хрен послали, – говорит бывший военный.
В итоге он обратился в суд, и тот удовлетворил его иск: процесс длился всего два месяца, и госпиталь обязали выдать справки.
– Самое страшное на войне – это когда трупы забирают. Они уже черными становятся. Я когда на последний штурм пошел, где меня ранило, там в блиндажах пацаны лежали живые, раненые. Я выходил с задания с ранением, дошел до медиков, сказал им, где парни. А они: "Да они уже 200-е (груз-200 на военном сленге означает убитые), мы за ними не пойдем". Сами не идут и другим не дают их вытаскивать, – продолжает Олег. – Мне теперь надо в госпиталь ложиться и к психологу ходить тоже надо. Бывает, что я не сплю по 3–4 дня. А в больницу не могу пойти, потому что за матерью ухаживаю, ее одну не оставишь. Так и живем.
"Никто ничего не знает"
Станислав не раз был судим за грабежи, кражи и другие преступления. На войну он отправился из тюрьмы Новосибирска в феврале этого года и уже в мае получил осколочное ранение.
– В конце мая после выполнения задания привезли меня в Макеевку в госпиталь. И срочно увезли на операцию в местную больницу. Там я пролежал две недели, потом меня выписали, в эпикризе написали, что сделали операцию. Но на самом деле ее не было, врачи почему-то передумали резать, ничего толком не объяснили. Приехал в свою часть, а меня вскоре перевели как калича (калеку. – СР) в другую часть. Записали в штурм, стоял в нарядах, ждал боевое задание, – рассказывает Станислав.
В штурме он получил второе ранение и уже оказался в госпитале в России.
– В Белгороде мне сделали операцию, удалили селезенку и не только. Тогда же выяснилось, что я где-то заработал гепатит С, причем хронический. Удалили органы, а осколок из кишки не достали. После операции увезли в Бурденко. Доктор спросил, как получил травму, я ответил, он отправил запрос в полк два раза, но ответов не пришло, – рассказывает Станислав.
Его вернули на фронт в оккупированную российскими войсками Макеевку, которая находится на территории так называемой "ЛНР". Но вскоре он снова попал там в госпиталь.
Ни за первое ранение, ни за второе ему в госпиталях не выдали справки, которые нужны для получения компенсации за увечья. Сейчас он пытается получить их через суд.
– Концов не найти, составы командиров часто меняются, никто ничего не знает. Теперь я еду по эвакуации на операцию в Россию. Но из Макеевки из госпиталя уже 10 дней выехать не могу, раненых много, всем не до меня.
Станислав говорит, что не жалеет, что завербовался на войну.
– Это единственная возможность погасить судимость, ну и бабки тоже, конечно, важны, – объясняет он.
Российская армия потеряла 83 338 человек убитыми, подсчитала по открытым источникам Русская служба Би-би-си совместно с изданием "Медиазона". Реальное число погибших с российской стороны, по оценкам военных экспертов, может быть в диапазоне от 107 864 до 155 804 человек. Помимо погибших, к безвозвратным потерям на войне обычно относят также тяжелораненых (уволенных со службы по ранению) и пропавших без вести. Число безвозвратных потерь с российской стороны с учетом тяжело раненых может составлять от 387 до 540 тысяч человек. И это без учета пропавших без вести.