Во время эпидемии коронавируса многие и без того небогатые семьи стали еще беднее, а некоторые из них буквально начали голодать. Госуслуги, которыми можно было бы воспользоваться в обычных обстоятельствах, стали им недоступны, а само государство, объявившее карантин и нерабочие дни с многочисленными запретами и ограничениями, оказалось неспособным решать проблемы самых незащищенных.
Брошенных государством людей берут на попечение благотворительные фонды: они помогают семьям с детьми продуктами и другими вещами первой необходимости. Север.Реалии рассказывает истории людей, которые оказались в отчаянном положении.
"Я не просила у власти денег, я просила помочь с работой"
"Что делать, как жить, просто крик отчаяния, на грани голода с ребенком", – написала Алла на странице благотворительного фонда "Доброе сердце" из Петрозаводска.
Алла живет вдвоем с 5-летним сыном. Старшему сыну уже 20, он живет отдельно и пока не может помогать матери. С бывшим мужем она разошлась три года назад, но на развод и на алименты не подавала. Говорит, что обходилась своими силами, не было времени на формальности. Прямо перед эпидемией коронавируса и объявлением режима самоизоляции в России Алла потеряла работу, а найти новую уже не смогла: все закрылось.
– До выхода в декрет я работала по специальности – библиотекарем в училище, и вообще 26 лет отработала в сфере культуры. После декрета я отработала два месяца, потом учреждение реорганизовали, официальную работу я потеряла. Последние два года постоянно ищу работу. В последнее время работала неофициально в одном из ИП, дизайнером по пошиву авточехлов, но в марте ИП закрылось, – рассказывает Алла.
После нескольких неудачных попыток найти подходящую по графику работу (сложно найти организацию, которая работает по графику детсада, а в другое время не с кем оставить ребенка, который часто болеет), Алла обратилась в службу занятости. Но поскольку никаких документов о зарплате у нее не было, ей насчитали минимальное пособие – около 1700 рублей, включая "северные надбавки". Из этого пособия 50% приставы вычитают в счет оплаты накопившихся за последние месяцы долгов по коммунальным платежам, остается примерно 850 рублей. Пособие на ребенка Алле по тем же формальным причинам не положено – надо предоставить финансовые документы за последние несколько месяцев на всех членов семьи. Но поскольку нет документов о разводе, семью не могут признать малоимущей, потому что должен учитываться доход мужа, о котором ничего не известно.
– Сейчас все документы – на развод, на алименты, на получение статуса малообеспеченных – зависли в разных инстанциях на разных стадиях. Мировые суды не работают, так что документы я увижу еще не скоро. Потом еще буду ждать минимум три месяца, пока приставы будут разбираться, получаю я алименты или нет, и только после этого смогу получить статус малообеспеченной. Но надеюсь, что после снятия карантина я снова смогу работать, – говорит Алла.
Впервые оказавшись в такой ситуации, Алла обратилась за помощью к губернатору Артуру Парфенчикову. На личное сообщение в соцсети он посоветовал обратиться в официальные структуры: службу занятости, Министерство социального развития, где Алла уже была. Письма, отправленные в федеральные министерства и ведомства, были спущены на региональный уровень.
– Система адресной помощи у нас не работает. Да, у меня так сложились обстоятельства, что именно в этот кризисный период я оказалась без работы, без денег, без помощи, с маленьким ребенком. Я всегда рассчитывала на себя, и сейчас я не просила у государства дать мне денег, я просила дать совет, как выйти из этой ситуации, помочь продержаться эти два-три месяца. И на биржу труда встала не столько для того, чтобы получать пособие, а чтобы через них найти работу. Но помогать мне и многим другим, кто в такой же ситуации оказался, власти или не смогли, или не захотели.
Объявление о работе фонда "Доброе сердце" Алла увидела в соцсетях, когда положение стало совсем безвыходным. Она сразу же написала руководителю фонда Екатерине Никитиной сообщение с просьбой о помощи, и уже на следующий день ей привезли продукты, купленные на пожертвования.
– Вы не представляете, как я благодарна Екатерине. Я ведь когда писала ей, думала не о деньгах или продуктах, а о том, что кто-то поможет понять, как из ситуации выйти. Но в итоге мы получили моментальную помощь, ведь тех продуктов, которые она привезла, хватит очень надолго, это не то, что пресловутые "продуктовые наборы" для школьников.
"Если бы не самоизоляция, мы бы не остались без еды"
"Мне трудно просить, но выхода нет… Я не знаю, что делать. До пенсии не дотянуть, ни грамма еды нет. Пишу со слезами на глазах. Правда, кушать хочется" – это только часть длинного сообщения, которое Елизавета отправила в фонд "Доброе сердце", где ей помогли.
На странице Елизаветы – фотография младшей дочери, котики и множество рецептов простых блюд, которые она могла бы приготовить, если бы у нее были для этого продукты.
Но тут ситуация такова, что мы остались, как бы это для кого-то ни звучало смешно, без еды. Это очень тяжело
У Елизаветы трое детей, но старшие – дочь и сын – живут своими семьями отдельно. Оба работают в сфере услуг: дочь – парикмахер, сын – сотрудник обувного магазина, оба на период самоизоляции остались без работы, помочь матери и младшей сестре они не могут. Младшая дочь – школьница, ей 14 лет, они живут втроем с гражданским мужем Елизаветы.
– Не так давно у меня начались проблемы со здоровьем, из-за этого я временно не работаю, потому что надо найти подходящую работу. Муж был оформлен на работе неофициально в одном из частных предприятий, а сейчас из-за карантина не работает и не получает зарплату. Но даже если бы он был оформлен официально, это бы вряд ли помогло, потому что всех работников компании выгнали в отпуск за свой счет, – рассказывает Елизавета.
Перед началом карантина она занималась оформлением пенсии по состоянию здоровья и документов на квартиру, чтобы зарегистрироваться с дочерью у мужа. Но не успела: осталась и без пенсии, и без регистрации. Закончить эти процедуры без похода по инстанциям невозможно, а без регистрации нельзя, например, встать на биржу труда или оформить документы на материальную помощь. Чтобы оформить документы через электронные услуги, ей нужно сначала лично побывать в разных инстанциях, но сейчас это невозможно, потому что она находится в группе риска.
– Я никогда ни у кого не просила помощи. Я всегда выкручивалась, всегда находила какую-то работу или подработку. Но тут ситуация такова, что мы остались, как бы это для кого-то ни звучало смешно, без еды. Это очень тяжело. У меня до сих пор слезы на глазах, потому что я была в отчаянии.
Елизавета обзвонила все фонды и организации по телефонам, которые нашла в интернете. Где-то просто не брали трубку, где-то отвечали, что помогают только тем, кто старше 65 лет. Особенно ее потрясло то, как работают разные волонтерские проекты, которые она не хочет называть, "чтобы не позорить их организаторов": они предлагали помощь за деньги, хотя на сайтах было написано про помощь тем, кто оказался в сложной ситуации в связи с пандемией.
Неповоротливые госструктуры
Каждый день Екатерины Никитиной начинается и заканчивается одинаково – разбором сообщений в соцсетях с просьбой о помощи от постоянных и новых "подопечных". В остальное время она ездит по магазинам за продуктами и развозит их нуждающимся семьям в Петрозаводске и окрестностях.
– Мы помогаем всем, кто к нам обращается, это самые разные семьи, в том числе вполне благополучные. Я же не могу отвезти продукты семье, где три ребенка, а тем, где ребенок один, да еще и два родителя, которые остались без дохода сейчас, сказать: "Вы давайте, держитесь там, водички, может, попейте", – рассказывает Екатерина. – Вот вчера отвозила продукты семье с тремя детьми. Жена в декрете, ждет четвертого, отец – частный предприниматель, у него 20 работников, но его предприятие не работает больше месяца. Раньше они сами помогали другим, не говоря уже о том, что обеспечивали доходом их семьи, а сегодня у них нечего есть. Потому что от государства этот предприниматель никакой помощи не получил, а те крохи, которые выделяют на каждого работника, им же и раздал. А сам остался с долгами и с тремя голодными детьми. Родителей нет, в долг никто не дает. И таких историй я могу много рассказать, поверьте. Страшно представить, каков вообще масштаб бедствия по Карелии и по стране.
По словам Никитиной, за два месяца коронавирусных ограничений ситуация во многих семьях сильно ухудшилась. Если раньше она получала 2–3 письма с просьбой о помощи в неделю, то с начала мая идет по 20 обращений в день: люди в основном работали в сфере услуг или занимались частным бизнесом, а теперь им нечего есть.
– Государственные структуры, ответственные за социальные вопросы, сейчас как будто не работают. Во всяком случае нам от их существования никак не легче. Единственный, кто помогает нам всегда, в том числе из собственного кармана деньгами, это уполномоченный Карелии по правам ребенка Геннадий Сараев. Все остальные структуры занимаются какими-то другими делами. Те семьи, с которыми работаем мы, где реально ситуация на грани жизни и смерти, больше никто не замечает. Они как призраки для государства, им помогают только благотворительные фонды. А госструктуры очень неповоротливые, им нужны бесконечные бумажки. А ребенок хочет есть не через 10 дней, и тем более не через три месяца, а сегодня.
Очень часто проблемы в таких семьях возникают не от нежелания, а от неумения устраивать свою жизнь.
– Среди наших постоянных подопечных, а это примерно сотня семей, нет ни одной, где родители – алкоголики. Да, есть семьи неблагополучные, с которыми надо заниматься отдельно, помимо помощи. Где-то дети просто маугли, они даже говорить не умеют до школы, только мычат. Очень часто это случается там, где родители – воспитанники детских домов. Детей делать они научились, а как организовать быт, не знают, потому что им всегда все приносили на блюдечке. Мы же ездим по детским домам и видим, что где-то дети думают, что помидор выглядит так, каким они его видят у себя в тарелке – порезанным на дольки. Этих детей без всякой адаптации выпускают из детдома на все четыре стороны, а они вообще ничего не умеют в этой жизни. Вот и появляются такие семьи. Это, конечно, ад: дети живут в грязи, спят на каких-то тряпках, там же писают… Но они же все равно есть хотят.
Екатерина говорит, что в сельской местности такое встречается довольно часто. Эти семьи фонд берет на контроль, обзванивает социальных работников, социальных педагогов, заставляет обратить внимание и помогать. Существующую систему социальной поддержки и работы с воспитанниками детских домов необходимо менять, считает Никитина. Только в период кризиса заниматься приходится в первую очередь физиологическими потребностями, а остальные проблемы оставить на потом. Правда, когда это "потом" случится, пока непонятно.
– Думаю, эти сложности не закончатся со снятием карантина. Это продлится еще не меньше года. Сейчас очень многие сами в сложном положении, помогать другим не могут. Но тут надо понять, что даже 100–200 рублей – это уже много для тех семей, у кого нет денег вообще ни на что. Я теперь все в курицах стала считать. Вот пришлют три человека по 100 рублей – а это уже курица для какой-то семьи, где дети курицу только по праздникам едят.
