Конец года – царство цифр. Все мы, рабы календаря, привыкли подсчитывать, сравнивать, подводить черту. У меня в этот раз мелькает перед глазами всего одно число, зато крупно – ноль.
Сколько военных сводок прошло перед глазами, сколько цифр – армию решено увеличить на столько-то, осенью/весной призовут столько-то, погибло в Украине столько-то, рождаемость поднять на столько-то, выплаты за контракт увеличить до, процентную ставку поднять на… А я почему-то вспоминаю ковидный 2020-й с нулем на конце и обнулением президентских сроков в Конституции. Тогда казалось, что это явление самостоятельное, а теперь я думаю, что тот конституционный ноль потянул за собой несметную свиту близнецов-клонов.
За год глухой гул, создаваемый войной, много раз менял обертона. Вот жены мобилизованных стали требовать не просто вернуть мужей с фронта, но прекратить никому не нужную войну, вот они еще пошумели, встали на колени у Министерства обороны и потом под давлением замолчали. Вот в ажиотаж по поводу выплат за контракт стали врываться вопросы – а почему зарплата уходит на обмундирование и технику, хотя всем этим должно снабжать минобороны. Почему не платят за ранение. Почему вообще не платят зарплату. Почему человек “за ленточкой”, а числится в части, которая в России.
А теперь зачастили сообщения, что кого-то из военных “обнулили” свои же. Или собираются “обнулить”. Люди перед смертью записывают прощальные слова для родных – все, меня ведут убивать или бросают туда, откуда не возвращаются. Все зависит от отношений, поссорился с командиром – ну, не обессудь. Как будто гигантский ноль, пробивший дыру в Конституции тогда, в 2020-м, наползает на страну, затягивает все больше людей в свою воронку.
Ноль – символ Путина, его настоящий образ. Есть такая известная версия, что зло само по себе не существует, это просто отсутствие добра. И ведь правда – вот мы проголосовали “на пеньках” за этот лживый ноль – и он теперь обнуляет наши жизни, наше будущее, с маниакальным азартом обнуляя украинские города, плотины, электростанции. Кстати, никогда не видела, чтобы кто-нибудь из “простого народа”, критикуя военное начальство, хотя бы робкий вопрос задал – а вот эти дымящиеся развалины на земле твоего соседа – это нормально? Ничего не смущает?
Вроде только раз смутились – когда согнанные с места куряне после прихода ВСУ обнаружили в телевизоре, что у них все хорошо. Так может, и Буча – это не фейк – вдруг ошарашенно пискнул кто-то, и болото, чавкнув, сомкнулось.
А еще я, знаете ли, весь год регулярно заглядываю в телеграм-канал “Не жди меня из Украины”, всматриваюсь в лица погибших и пропавших без вести – ну, есть у меня мазохистские черточки, что греха таить. Там, конечно, с самого начала встречались типажи, у которых диагноз – острая социальная недостаточность – на лбу написан. Никакого злорадства, наоборот, смотришь на такое личико – и сердце сжимается: родительская любовь не просматривается, образование тоже, среда – жесткая иерархия стаи, где приходилось выживать – в общем, и так парень от рождения судьбой обижен, а тут еще на бойню погнали или сам добровольно туда отправился – и каюк. А скольких он сам положил – лучше и не гадать.
Но были, особенно в первый год лихолетья, простые открытые, очень молодые лица – выданный авансом левкас, где еще ничего не написано (а уж что напишешь – дело твое), добротный, без следов унижения и насилия, такими парнями могли гордиться в семье – иди-иди, сынок, служи, все мужчины в роду служили – так и слышно, как сыплется в головы эта барабанная дробь, заменяя мысли, информацию, здравый смысл – и вот он, окоп, и вот он, цинковый гроб – или очередное украинское поле, жалкие останки, погрызенные собаками.
А теперь поглядишь на лица… вот четверо погибших подряд из Вологодской области, только один молодой, парадное армейское фото – берет, автомат, твердые скулы, стеклянный взгляд. Остальные – довольно сильно помятые субъекты с седой щетиной, сигаретой на губе, всем хорошо за 50, на табло четко высвечиваются следы бурной жизни. А иногда не высвечиваются, как у этих калининградцев, например, или у парня из Луги, или вот у этих сибирских мужиков, вполне упитанных, рыхлых, без намека на военную выправку, только гадать остается, из какого офиса или производства их выдернули в тот окоп, из которого они уже не встали.
А эти крики о помощи безутешных жен или сестер – звонил, что идут на задание, с тех пор на связь не выходил, помогите найти… Все это тоже как будто обведено огромным зловещим нулем.
Этот ноль с каждым днем раздувается, выдавливая своими боками куда-то на обочину, за границу все честное и здоровое, и все-таки есть еще жизнь и за его контуром.
Вот, например, в Петербурге продолжается суд над Александром Скобовым, публицистом, историком, советским диссидентом, еще в юности немало сидевшим в тюрьмах и психушках за призывы к “новой революции” и “новому коммунизму”, протестовавшим против чеченской войны, а теперь – против украинской. Елена Попова, координатор Движения сознательных отказчиков от военной службы, еще летом побывала на суде и рассказала, как в зал заседания к Скобову не пускали его старенькую мать, и даже в помещении с видеосвязью судебный пристав грубо заслонил от нее экран – чтобы она не видела сына, произносившего свое последнее слово.
“Скобов выступил, как выступил. Но в самом конце… молоденькая девочка Айгюль, секретарь суда, не стала сразу отключать связь. И тогда А.В. рявкнул своим профессиональным учительским голосом, легко перекрывавшим когда-то галдёж беспокойных школяров: "Мама, пойми, что я сейчас на войне против фашистов, наследников тех, кто бомбил эшелон, вывозивший тебя, семилетнюю, из блокадного Ленинграда", – пишет Елена Попова.
А прямо в католическое Рождество 25 декаря Апелляционный военный суд в поселке Власиха должен вынести решение по апелляции на приговор по делу Жени Беркович и Светланы Петрийчук, которых закатали на 6 лет за “оправдание терроризма”, якобы закравшееся в их спектакль “Финист Ясный Сокол”. “…вот уже полтора года обвинение продолжает эту удивительную игру, что Петрийчук и Беркович так хитро оправдали терроризм, что об этом 5 лет не догадывались ни зрители, ни “Золотая маска”, ни канал “Культура”, ни Минкульт…, ни ФСИН, который возил пьесу на гастроли. Все эти “неосведомленные” люди не увидели в пьесе “оправдания терроризма” только по одной причине – потому что его там нет”, – сказала в своем последнем Светлана.
Ничего оригинального не скажу – Кафка, он Кафка и есть, просто за шуточкой про “Кафку сделать былью” мы как-то не предполагали, как страшно это ощущение, что тебя несет по пищеварительному тракту власти, ты точно знаешь, что ни в чем не виноват, но есть некое таинственное решение невидимых сил, которые тебя видят и управляют твоим движением.
“…есть такое суеверие, будто по лицу обвиняемого, особенно по рисунку его губ, видно, чем кончится его процесс. И эти люди утверждали, что, судя по вашим губам, вам вскоре вынесут приговор. Повторяю, это смешное суеверие, и по большей части факты говорят против него, но, когда вращаешься среди таких людей, трудно противостоять предрассудкам”. – Фантасмагория Кафки больше не кажется зловещей фантазией. Ничего больше не зависит от блестящих адвокатов, железной логики защиты – логика абсурда все равно сильнее.
Но пока есть люди, готовые ей противостоять, власть нуля не безгранична – и он зеленеет и идет волнами от ярости. Почему свободная воля единиц так волнует тех, в чьих руках вся сила и вся власть – это отдельный тяжелый вопрос, но мне в простоте кажется, что ответ очевиден: именно потому, что эти – единицы, а те – нули. В присутствии единиц пустота нулей видна всем. Когда-нибудь острие такой единички проткнет оболочку раздувшегося нуля – и он лопнет с оглушительным треском. И станет ясно, что все эти мужики из “Не жди меня из Украины” просто провалились во всепожирающий ноль. А единички не провалились – потому что они единички.
Вот такая двоичная система переводит нас через календарную версту.
Дина Петрова – журналист
Высказанные в рубрике "Мнения" точки зрения могут не совпадать с позицией редакции
