Обнуление. Путин в зеркале

Мои друзья пишут мне, что раздавлены и унижены.

Моя френдлента плачет и ропщет.

Мой старший сын ругается и кроет Терешкову.

А младший смеется. Ему 16, и он в гробу видал “благородную ярость старого интеллигента ” – как же так?! Да так. Как будто все не было ясно 10 лет назад. Жалуетесь, что больше нет законов? Но закон – это воля, закон – это не мне должны, а я хочу. Вы же все продолбали в 90-е, что ж теперь говорить. Вот когда захотим по-настоящему, чтобы были законы, тогда они и будут.

Так у меня на кухне происходит роман воспитания. Воспитания меня, естественно. И я, вспоминая 90-е, чувствую себя стрекозой – ты все пела? Потому что вот она – зима, не то что катит в глаза, а уже прикатила. И обещает быть долгой, а запасов – никаких.

О Путине я сегодня не думаю – знаете, почему? Очень скучно. Помните этот знаменитый вопрос в начале эпопеи – Who is mister Putin? Теперь совершенно понятно – who. Это тот, кому привалила фантастически интересная работа – представляете, вас сажают на такое место, где вы можете все. Перед вами гигантская страна, которой никогда нормально не управляли и которую можно превратить в рай, страна с невероятно талантливыми людьми, готовыми строить дороги, заводы, больницы, университеты, изобретать такие штуки, от которых ахнет мир. Вы можете сказать: все, хватит, настрадались, давайте попросим прощения у всех, кого мы так маниакально убивали в ХХ веке, поклонимся их праху, назовем палачей палачами – и перевернем эту страницу. Вы можете сказать соседям – не бойтесь, нам больше не нужно вашего, – и начать собирать это увлекательное lego, прекрасную Россию будущего, где все свободны, каждая копейка идет на развитие – представляете, какая страна будет у вас уже через 10 лет, когда вы уйдете со своего поста – не взяв ни одного казенного рубля и оставив цветущее поле молодых политиков, которые выросли при вас, смелые и свободные? Вы бы ушли, овеянные славой, и бросились заниматься чем-то интересным, на что вам никогда не хватало времени. Но вместо этого вы зовете дружков юности, садитесь за стол и начинаете жрать. Вы начинаете жрать страну, ее недра, ее леса, ее реки, а все, что замедляет процесс жевания, просто сметаете со стола – сельские больницы и библиотеки, клубы, заводы, школы, детские сады, научные институты, лаборатории. Вы довольно урчите, когда из страны уезжают молодые и умные – они уже не помешают вам жрать, а тех, кто вякает изнутри, закатываете в асфальт.

Это очень скучно. Достоевский недаром представил ад в виде баньки с пауками. Бесконечное загребание богатств в свой карман – та же банька, бесконечно скучная вещь, прижизненная смерть – кстати, явственно проступающая на лицах.

Да, все было ясно давно – и когда убивали НТВ, и когда душили НКО – “иностранных агентов”, и когда закрывали музеи ГУЛАГа, и когда сажали ученых за “гостайну” из открытых источников, и когда чекисты снова стали поедать сограждан ради денег и чинов, фабрикуя абсурдные “экстремистские дела”: хвост у кошки отрезали по частям – и отрезали. Последние показательные избиения народа на улицах были уже чисто театральным эффектом – перед подведением последней черты. Ее и подвели 10 марта.

Нет, это не о том, что дно достигнуто – настоящее дно, конечно, впереди, а случившееся – это не обнуление президентских сроков (тоже мне новость!), это обнуление иллюзий. Не иллюзий, что он уйдет, а что будет заморачиваться возведением декораций для своей бесконечной власти. – Не будет, не считает нужным. По мне, это знак величайшего презрения к народу, я бы даже сказала, русофобии – да слово уж больно мерзкое.

На самом деле – дело, конечно, не в нем. Есть у Бердяева статья “О святости и честности”, моя любимая, где он объясняет формулу другого философа, Константина Леонтьева, о том, что русский человек может быть святым, но не может быть честным. Честность – европейский идеал, вполне достижимый: работай по совести, никого не обманывай, и будет хорошо тебе и всем вокруг. Святость – наш идеал, такой высокий, что вершины не видать: недостижимый. “Русскому человеку часто представляется, что, если нельзя быть святым и подняться до сверхчеловеческой высоты, то лучше уж оставаться в свинском состояния, то не так уже важно, быть ли мошенником или честным”, – пишет Бердяев. А вот эти его слова прямо кажутся комментарием ко всяким афонским клубам, которые обожают создавать наши чиновники: “Русский человек будет грабить и наживаться нечистыми путями, но при этом он никогда не будет почитать материальные богатства высшей ценностью… в глубине души он благоговеет перед святостью и ищет спасения у святых, у их посредничества”.

Да, и сегодня честность – не наш идеал. Он и вчера был не наш, и позавчера. Еще историк Ключевский, описывая устройство жизни на Руси где-нибудь веке в XVII, замечал, что как ни стонали тогда от взяточника-кровопийцы, но еще больше ненавидели того, кто взяток не берет: тому хоть денег занесешь, да бумагу нужную подпишешь, а к этому и подход непонятен – и все дела останавливаются. Если что с XVII века изменилось, так разве что валютный курс.

Но дело не во взятках. Если каждый наедине с собой совсем-совсем честно себя спросит: хотел бы я, чтобы все вокруг по волшебному мановению вдруг взяло и заработало совершенно прозрачно, без обмана и по закону? Хотел бы?.. Вот то-то и оно. Потому что у каждого есть в жизни какая-нибудь щелочка, чтобы протиснуться немножко в обход правил. Вот все идут по указателю, а мы здесь чуть-чуть срезаем уголок и кого-то опережаем. Когда опережают нас, мы жалуемся на несправедливость, но расстаться со своей щелочкой – все равно не готовы. Хоть техосмотр липовый на машину соорудить – и то радость, хоть к врачу знакомому без талончика пройти. Умом вроде понимаем, что закон – это хорошо и правильно, а где-то в печенках шевелится опасливое крестьянское чувство: так-то оно так, да лучше бы оставить лазеечку.

Поэтому, разговорившись у метро с незнакомой девушкой про случившееся обнуление сроков, я не удивилась, когда она, сторонница вечного Путина, сказала – ну да, конечно, Конституция нарушается, но знаете, бывают исключительные случаи, когда стоит на все закрыть глаза. И поводила ладошками у глаз для наглядности.

Понятно, что исключительные случаи становятся правилом.

Понятно также, что прямо назвать обман обманом не получается – нет такой привычки. А ведь, кажется, чего проще – человек сидит 4-й срок, имея право только на два, и вдруг говорит, что все это не считается, и теперь у него снова будет первый. У честного человека нет другой возможности, кроме как сказать: это ложь, и президент не настоящий.

Конечно, такие голоса есть, но их немного. Вот Лев Шлосберг, например, сказал, что обнулением сроков Путин помножил себя на ноль. Красиво – но все же, скорее, он помножил себя на всех нас, кто не хлопнул кулаком и не закричал на всю округу – ложь! Держите воров, которые крадут у нас будущее и ввергают страну в череду бед, теперь уже неизбежных.

Мне же запомнился один голос, прозвучавший в последние дни – до черты 10 марта, и это был голос Дмитрия Муратова. Включила “Эхо” – кто-то кричит. Просто благим матом орет – про то, что государство выделяет 14 миллиардов на голосование за поправки к Конституции, но не может дать 239 миллионов на лекарство детям, умирающим от спинально-мышечной атрофии. Я вообще-то не люблю, когда орут, но тут я просто к полу пристыла. “У нас 1,6 триллионов выделено на ракеты, ракеты должны защищать детей, которые умрут, я правильно понимаю оборонный бюджет?” – кричал Муратов. “Вы понимаете, что российская элита продала и предала своих детей?!” – кричал Муратов. – “В вашей Конституции не может быть Бога!”, – кричал Муратов.

Это не был голос взвешенного политолога, мудрого редактора уважаемой "Новой газеты", это был крик нормального человека при виде умирающих детей, которых можно спасти. Крик честного человека – что вы делаете, опомнитесь! Великий крик.

И я подумала – какая же это нормальная, здоровая реакция – при виде несправедливости, жестокости и обмана кричать: вы, что, очумели, прекратите сейчас же! Что без такой реакции мы все пропадем.

Помню, как-то давно в разговоре с несравненным Олегом Басилашвили я спросила его – в чем секрет популярности Путина – ведь, казалось бы, не красавец, не гигант мысли, не заступник бедных? И Олег Валерьянович, ни секунды не задумавшись, ответил: в том, что он такой, как все. И это были одни из самых горьких слов, которые я слышала за последние годы. Мы не бросаемся всем миром на защиту больных детей, на защиту неправедно посаженных в тюрьму, не кричим, когда другому больно и когда нам лгут, и поэтому с нами всегда происходит одно и то же: мы смотрим в зеркало и видим Путина.

Те, кому сегодня 16, 18, 20, откровенно смеются и над диссидентскими идеалами, и над нескончаемыми дрязгами карликовой оппозиции. Процесс неконтролируемого пожирания ресурсов им отвратителен. Может быть, им удастся увидеть в магическом зеркале кого-нибудь другого – или разбить его.

Софья Рогачева – журналист, поэт

Высказанные в рубрике "Мнения" точки зрения могут не совпадать с позицией редакции